Колокольчиковый колодец

– Да нет, – ответила девочка, – только мне грустно и, если честно, страшно.

– Мне тоже страшно, – призналась Лиза, – но мы же вместе, и потому нам… ничего не страшно.

Подруги даже засмеялись от этих слов.

Тьма тем временем стала почти непроницаемой, словно глухая ночь опустилась над миром. Но если на Земле даже в глухие ночи все-таки вспыхивают редкие звездочки, или хвост внезапно промелькнувшей кометы озарит ночной небосвод, или крохотный метеорит, прилетев издалека, оставит на темном небе свой яркий след, то здесь темнота была полной. Здесь не было неба, и потому не было небосвода. Здесь не было ни редких звездочек, ни случайных комет, ни крохотных метеоритов.

Тьма опустилась на эту странную землю и словно поглотила ее целиком.

Не раздавалось ни звука.

И в этой таинственной, ватной, опасной тишине их голоса звучали неестественно громко, как удары грома.

– Что нам делать? – шепотом спросила Лиза, взяв Женю за руку.

– Во-первых, иди ко мне на руки, – ответила девочка и посадила Лизу за пазуху, – а теперь, я думаю, нам надо зажечь фонарик Филина Филиппа.

– Ой, как же я забыла, – спохватилась Лиза, – нам же его дала Злата в последнюю ночь перед прыжком и сказала, что это Светлячки поделились с нами своим светящимся веществом.

– Да, да, – прошептала Женя.

Они нашли фонарик и зажгли его, и теперь им стало не так жутко в этой непроглядной тьме.

– Думаю, нам надо идти, – предложила Женя.

– Я готова, – откликнулась Лиза из-за пазухи.

– Не смеши меня, Лизок, – сказала ей девочка, и они вместе залились хохотом. И этот смех как будто отогнал все их страхи, и они уверено зашагали вперед. Фонарик весело горел в этой темноте, освещая им дорогу. Благо, поле было ровным, и потому идти по нему было даже приятно.

Через какое-то время спросила Женя Лизу:

– Слушай, а тебе не кажется, что как будто стало холодать?

– Нет, я этого не чувствую, – ответила довольная Лиза, высовывая голову из-за пазухи. Женя засмеялась.

– Да, ты неплохо устроилась, – сказала она весело, – но ничего, сиди себе, в этой темноте нам лучше держаться именно так. Но знаешь, все-таки холодает.

– Что бы это значило? – спросила Лиза, – неужели опять что-то случится?

– Похоже на то, – ответила девочка, – и еще неизвестно, когда рассеется эта тьма. Только мне становится все холоднее.

– Я тоже стала это чувствовать, – откликнулась Лиза, потрогав лапкой слегка побелевший нос.

Между тем мрак потихоньку стал рассеиваться, и скоро им даже не понадобился фонарик. Их окружали теперь какие-то сиреневые, словно земные предрассветные сумерки, но постепенно растаяли и они. Скоро стало совсем светло, как и прежде, зато сильный холод сковал все вокруг. На Жене было надеты самые обыкновенные джинсы, топик и сверху накинута легкая курточка, и этой одежды теперь было явно недостаточно, чтобы согреться. Лиза хотела спрыгнуть на землю, но Женя не отпустила ее.

– Когда было темно, я держала тебя на руках, чтобы нам случайно не потеряться, а теперь я не отпущу тебя от себя, потому мне с тобой теплее, – сказала она.

– Конечно, мне легче перенести этот холод, – сказала Лиза, – на мне хорошая теплая шубка, ведь моим сородичам приходится жить и на морозе.

Женя молчала, она мерзла все больше, и теперь от этого холода ей стало трудно даже говорить.

– Как же нам теперь быть? – забеспокоилась Лиза, – может быть, нам развести костер?

– Но у нас ничего нет для этого, – едва произнесла Женя.

– Женя, ты замерзнешь, – уже не на шутку встревожилась Лиза, – давай с тобой побегаем, и ты немного согреешься.

Женя согласилась, и они побежали по этому гладкому, ровному полю, и действительно как будто согрелись. Тем не менее холод не отпускал, да и Женя устала бежать, Лиза тоже стала выбиваться из сил, пришлось остановиться и пойти помедленнее.

А холод, кажется, все усиливался. И теперь уже вся трава под ногами съежилась, почернела и покрылась инеем, а потом на ней появился и небольшой снежный покров. На травинках застыли крохотные сосульки. От дыхания изо рта вырывались белые облачка пара. Ни руки, ни ноги уже почти не слушались.

– Я хочу сесть, – еле прошептала Женя.

– Нет! – воскликнула Лиза, – ни в коем случае! Только не это, я знаю, если сядешь или ляжешь на морозе на землю, то обязательно уснешь, а потом просто умрешь. Нам надо идти, а еще лучше – снова побежать. Ты отдохнула немного?

– Не знаю, – снова еле произнесла Женя.

– Значит, побежали, – сказала Лиза.

Женя попыталась побежать, но у нее ничего не получилось, она споткнулась и упала. Лиза подскочила к ней и стала бегать вокруг нее со всех сторон, пытаясь как-то ее согреть. Она тыкалась ей носом в лицо, дышала на руки, прижималась к ней всем телом, но все было бесполезно. Женя продолжала лежать, не двигаясь.

– Женя, только не лежи, – приговаривала Лиза, но Женя ее, кажется, уже не слышала.

– Встань, Женя! – громко крикнула Лиза, и девочка приоткрыла глаза.

– Наверное, это конец? – спросила она, едва шевеля губами. Но Лиза поняла ее, потому что умела слышать мысли. И тут она заметила в кармашке у Жени дубовый листок.