Колокольные дворяне

«Прекрасная погода, дорога жуткая. Снова меняем лошадей, около шести раз, наши кавалеристы – чаще, оба дня – одни и те же люди. Около 12 часов дня приехали в село Покровское, сменили лошадей. Долго стояли перед домом нашего Друга. Видели его семью и друзей, выглядывающих из окна».

Оба они, император и императрица, упомянули о таком пустячном, казалось бы, факте (да и в письмах государыни к Анне Вырубовой об этом есть) – он казался им предзнаменованием, знаком. И – подспудно – прощальным, последним приветом, указывающим на то, что едут они в последний свой путь. И вот так – не видясь – свиделись. Совсем недолго оставалось ждать того дня, когда встретятся они вновь. И от этого предчувствия и Царю и Царице становилось не по себе, хотя держались они в дни последних испытаний с мужественным, благородным спокойствием. Со смирением и достоинством склоняя головы перед Божьей волей.

«Забили волны на море – сделалась тревога в душе. Человек потеряет образ сознания, ходит, как в тумане… Боже, дай тишину душевную! На море временная болезнь, на берегу же всегда такая волна. На море всем видна болезнь, а на берегу никому неизвестна – бес душу смущает.

Любите рай, он от любви, куда дух, там и мы, любите облака, там мы живем.

Жалкое наше расставание и скорби в то время неописуемые. Есть у нас пример, когда возносился Господь от земли на небо, как было печально смотреть Его последователям на Его вознесение. Для чего же это все – это все для нас. Он сказал: „кабы я не вознесся, не было бы на земле торжества“, то есть радость, не отходящая от нас. Это я недоговариваю – поймите сами.

Духовная жизнь вообще – не ястреб и быстрее стрелы, но сумей ее удержать, и любовь – идеал, неизменная красота – яркая, светлая. Для духа и для любви дальность никогда не устает, а у нее ног нет, она – та же стрела вливается, радует и возрастает, более чем близость дает покой.

Любовь – большое страдание, оно не может кушать, не может спать.

Она смешана с грехом пополам.

Все-таки лучше любить.

В любви человек ошибается, но за то страдает, и страданием искупает свои ошибки.

Если человек мог, любя, все время чувствовать Бога! – была бы радость и сияние. А выходит не радость, а мука без конца.

А все-таки любовь!

Сам грех не такой гнусный, не смертный, но родит смерть. Если б мог человек скрыть любовь свою, силой одолеть ее, это был бы грех безвредный. Если б Бог научил любить светло и ясно, чтобы мог человек послать любимому за тысячу верст всякого благополучия, а это есть!

Если любишь сильно – любимые счастливы!

Им сама природа и Бог дают счастье.

Надо Бога просить, чтобы Бог научил любить светлее, яснее, чтобы не мученье была любовь, а радость. Хотя в начале и было замешательство, но конец, исход должен быть дружба и святыня.

Любовь чистая, ясная любовь – яснее солнца! Солнце греет, а любовь ласкает.

Знаю, в любви есть страданье и мученье (сам страдал), и я, от любви рожденный и от любящих своих, – дух мой отдаю в руци Твои. Не отними от меня любви – страданье любви научит любить близких, и я страдаю и люблю, хотя и ошибаюсь, но по слову Апостола: „Любовь покрывает множество грехов“.

Боже! Я – Твой, а Ты – мой, не отними от меня любви Твоей!» [Григорий Распутин, Мои мысли и размышления. Петроград. Март, 1915 (Из наследия Григория Распутина, цитируется по книге О. Платонова «Жизнь за Царя».)]

Мнения о Распутине – это даже не сотни, а тысячи книг.

Одни с горячностью доказывают, что он был исчадием ада, бесом, сгубившим Россию.

Другие – убеждены, что это искренний и светлый человек, незаслуженно оклеветанный по одной-единственной причине – будто бы влияние его на Семью было уж очень сильным.

Да, пытавшиеся порочить Распутина в глазах Царицы тут же изгонялись с глаз долой.

Да, из-за странной и до конца неясной роли Распутина Царь и Царица остались в одиночестве. Скрывая болезнь горячо любимого сына, вынужденные обращаться к участию человека, чья помощь была действенной. Григорий умел успокоить Цесаревича, боль унималась. Евгений Боткин не умел, а Распутин умел. Как? Почему? Может, во время странствований своих он, сам немощный от рождения, научившийся успокаивать собственную болезнь, – обрел силу лечить неизлечимых?

Демонизировать его смешно. Просто был такой человек, слово которого помогало Цесаревичу. Какая мать может наблюдать мучения своего возлюбленного чада, не пытаясь облегчить его страдания?

Да, Царица сама виновата в его болезни. Передавшийся по наследству недуг. Да, женитьба на ней была ошибкой. С точки зрения государственной логики.

Но Николай Романов был человеком, мечтавшим о любви. А полюбил он мистически настроенную Александру, и никого более. Ждал ее долгие годы, и в конце концов сильный и властный самодержец Александр III благословил их брак. На смертном одре благословил.

«Она пришла в Россию вслед за гробом».

Царь был счастлив и любим, Россию раздирали противоречия.