Колониальная служба (Сборник)

Двойственное ощущение создавало смутный дискомфорт в душе, и Горн всеми силами старался от него избавиться. Борьбой руководила способность разума к самоанализу и принятию решений — этот уникальный талант человеческой расы. Горн сражался, пытаясь подчинить своей воле спокойные, но мелькающие, как в калейдоскопе, мысли. Сначала у него не было ясной цели. Он не чувствовал своего тела, и не возникало ощущений, говорящих о том, что он по-прежнему владеет руками, ногами, глазами или губами. Он был разумом в пустоте, и его сознание просто неслось с бешеной скоростью, игнорируя слабые попытки навести хоть какой-то порядок в мозгу.

Затем что-то привлекло его внимание. Это была странная пауза в непрерывном шуме, которого он до сих пор не замечал. Но тишина длилась не больше мгновения, шум начался снова. А затем Горн неожиданно пришел в себя целиком и полностью. У него опять было тело, и он с удивлением обнаружил струйки холодного пота, сбегавшие по спине. Он вспомнил только часть происшедшего с ним, а об остальном догадывался.

Горн находился в абсолютной темноте, а в ушах стоял гул от разваливающихся двигателей Рикардо. Он лежал на небрежно расставленных ящиках и вповалку набросанных тюках, а в спину упиралось что-то острое, наверное, угол ящика. Воздух был насыщен легко узнаваемыми запахами смазки, грязи, металла и краски, корабельных упаковок и ветоши, всего того, что давно истлело и высохло до такого состояния, когда от запахов остались лишь следы. А сам воздух был затхлым — воздух наглухо закрытого невентилируемого помещения.

Остатки покалывания в руках и ногах быстро исчезали. Он снова слышал перебой в шуме, который и привел его в чувство — последние конвульсии устаревшего космического двигателя.

Он понял, что находится в грузовом трюме корабля, — больше нигде во всей вселенной нельзя было найти такой беспросветной черноты и такой смеси запахов в застоявшемся, мертвом воздухе. Горн попытался выбраться из кучи ящиков и тюков. Видимо, его бесчувственное тело доставили сюда после того, как оглушили выстрелом парализующего пистолета в проходной космопорта, охранники которого были либо без сознания, либо мертвы. Он не помнил, как его сюда принесли, но знал, что был похищен, и знал, командой какого корабля. Еще ему было известно, что корабль находится в космосе, а двигатель — в таком состоянии, что у любого специалиста возникло бы желание прочесть молитву.

Нет, это было не похищение. Скорее, это похоже на насильственную вербовку в старом шанхайском стиле. Шанхайская вербовка — это похищение человека для выполнения им определенной работы, для участия в делах, на которые, имея свободу выбора, он ни за что бы не согласился. С Горном так поступили, потому что он слишком расхвастался в диспетчерском пункте. Сам виноват, держал бы язык за зубами, — спал бы сейчас в своей постели. Видимо, им позарез нужно срочно наладить двигатель космического бродяги «Тебана».

Сейчас «Тебан» летит в космосе, где-то в системе Фомальгаута. Ловушка не подняла бы его ни при каких обстоятельствах, так что бродяга явно стартовал в аварийном режиме — на что способны только двигатели Рикардо, правда, в исправном состоянии. Удивительно, как они справились! Команда «Тебана» имела все шансы взорваться вместе с кораблем, взлетая прямо с площадки на такой рухляди.

Горн попал в скверную ситуацию. Его похитители нарушили несколько законов сразу, и теперь они не могли высадить его, не рискуя надолго угодить в тюрьму. Как только станет известно, что команда «Тебана» совершила похищение человека, то для этого корабля не останется безопасного места, где он мог бы совершить посадку. Патруль к подобным вещам относился очень серьезно.

И, вдобавок ко всему прочему, двигатели корабля могли взорваться в любой момент. У Горна был шанс умереть при разгерметизации вместе со своими похитителями.

А Джинни тем временем летела на Фомальгаут, чтобы выйти за него замуж. Она прибудет и обнаружит, что его нет.

В обычной жизни Горн был человеком спокойным, покладистым, медлительным и даже несколько ленивым. Чтобы вывести его из себя, требовались поистине титанические усилия. Но если это случалось, то он превращался в хладнокровного бойца с молниеносной реакцией, сконцентрированного на достижении цели и способного находиться в таком состоянии сколь угодно долго.

Он поднялся, хотя еще несколько мгновений голова кружилась. Но скоро последние следы шока от парализующего выстрела исчезли, и он пополз через тюки и ящики с неизвестным грузом. Темнота была кромешной. Со всех сторон слышался кошмарный, изматывающий нервы звук сдающих двигателей, на который отзывался корпус корабля.

Горн пробирался ощупью, пока не наткнулся на металл — это был боковой, загрузочный люк трюма. Он пополз дальше, осторожно выбирая дорогу в помещении, ставшем его тюрьмой. В углу оказалась наглухо запертая дверь. Горн приложил к ней ухо, но ничего не услышал. Открыть дверь с этой стороны было невозможно, но он догадался, что она вела в служебные помещения корабля.