Колония

Она ушла в заднюю кухоньку, к раковине, француз вернулся в коттедж, за рабочий стол, Джеймс отправился в мастерскую, работать за мольбертом. Пятая его картина для выставки. Портрет трех женщин, мать справа с вязаньем, бабушка в середине с чайником, прабабушка слева со своей трубкой. «Мnа па heireann». Ирландские женщины. В духе Рембрандта. Они смотрят на меня, как члены Гильдии суконщиков, красный на юбках, черный на груди, на головах темные платки, впрочем, у мамы голова непокрыта. Все трое вглядываются в меня, единственного мужчину в доме, да и он скоро уедет, рванет жить в свое удовольствие, жизнью, которая с их жизнью не имеет ничего общего, в которой не нужно добывать пищу, готовить пищу, есть, спать, просыпаться для того же самого, все дни на одно лицо, застрять навеки на серой скале, повторение цикла, снова и снова, опять и опять. Я уеду. Уеду от молодой вдовы из островных, пожилой вдовы из островных, старой вдовы из островных, от трех вдов из островных, одна вяжет, другая пьет чай, третья курит трубку. И все ждут. Ждут, когда мужья их выползут на берег моря. И жизнь пойдет дальше. Михал и Франсис прошли мимо окон мастерской, в руках коробки, следом женщины. Франсис заглянул внутрь, постучал в окно. Поманил Джеймса. Джеймс качнул головой. Франсис постучал громче. Джеймс вздохнул, положил кисть и направился на кухню. Франсис поднял повыше две книги, одну про рисунок, другую про европейское искусство.

Это, надо думать, тебе, Джеймс.

Джеймс кивнул.

Про рисунок мне.

Франсис замер, так и не опустив книги.

Только одна?

Джеймс взял книгу про рисунок.

А кому же вторая?

Марейд шагнула поближе.

Вторая мне, сказала она.

Франсис рассмеялся.

Тебе?

Да, Франсис. Мне.

Франсис открыл книгу.

Зачем это тебе такая книга?

Дай мне ее, Франсис.

Да ты в этом ничего не понимаешь, Марейд. Он стал переворачивать страницы, медленно, одну за другой.

Там голые женщины есть, Марейд.

Дай сюда книгу, Франсис.

А ты знала, что там есть голые женщины?

Это искусство, Франсис.

Он передразнил ее.

«Это искусство, Франсис».

Стал перелистывать страницы.

А ты знала, Бан И Нил, что твоя дочь привезла на остров картинки с голыми женщинами?

Не знала, Франсис.

Франсис покачал головой.

Нехорошо это, Марейд.

Он закрыл книгу. Протянул ей.

Надеюсь, ты не спуталась с этим английским художником.

Она взяла книгу. Положила ее на боковой столик, распаковала остальные покупки. Послала Джеймса за Ллойдом.

Он хотел с тобой о чем-то поговорить, Михал. Двое мужчин сидели за кухонным столом и ждали. Пили чай. Курили. Женщины чистили картошку

в задней кухоньке, мыли капустные кочны. Вернулся Джеймс с Ллойдом. Они сели. Марейд налила горячего чая.

Мне нужен холст, Михал, сказал Ллойд.

Чтобы на нем писать?

Да.

И где я вам его возьму, мистер Ллойд?

В Дублине есть магазин.

Михал рассмеялся.

Я сроду не бывал в Дублине, мистер Ллойд.

Уверен, что холст вам оттуда пришлют. Я записал название магазина.

Ллойд подтолкнул к нему лист бумаги.

Позвоню, когда вернусь на материк.

Спасибо.

А что за холст-то, мистер Ллойд?

Большой, без подрамника, под масло. Лучшего качества.

А большой — это какой? — спросил Михал.

Сто десять сантиметров на двести девяносто.

Михал поставил чашку.

Не справлюсь я, мистер Ллойд.

Я вам заплачу пятьдесят процентов сверх того, что попросят в магазине.

Михал улыбнулся.

Это по-честному, мистер Ллойд. Ну ладно. Постараюсь.

И еще мне нужны рейки, сказал Ллойд. Шириной дюйм-два. Чтобы сделать подрамник, и шесть-семь подпорок для него. И еще пачка мелких гвоздей. Легких.

Это запросто, мистер Ллойд.

Спасибо.

Ллойд встал.

Нужно к следующей неделе.

Он вышел, а Михал обхватил голову руками.

Чтоб его черт побрал.

Бан И Нил рассмеялась.

Вот уж теперь ты попляшешь, Михал.

А ты лучше понимаешь по-английски, чем я думал, Бан И Нил.

Достаточно, чтобы над тобой посмеяться. Что-то уж больно ты развеселилась, Айна И Нил.

Где мне взять такой здоровущий холст? Такую громадину.

Можешь съездить на автобусе в Дублин, Михал. И притащить его домой на своем горбу.

Могу ему сказать, что не нашел.

И лишиться заработка? Вот уж чего не будет-то,

а, Михал?

Он кивнул.

Верно, Айна. Не будет.

Франсис открыл книгу про рисунок — она все лежала на столе. Начал ее медленно листать.

А что он будет делать с этими холстами, Джеймс? Не знаю, сказал Джеймс.

Ты ж с ним все время проводишь.

Я без понятия, чем он занимается, Франсис.

А ты, Марейд? Ты что-нибудь слышала?

Она пожала плечами.

Думаешь, я в этом что-то понимаю, Франсис? Ну ты ж его видишь хоть иногда. Там. На утесах,

когда гуляешь.

Она покачала головой.

Я хожу в другую сторону.

Он указал на рисунки в рамах, напечатанные в книге на развороте.

Тут рисунки маленькие, сказал он. А этому по давай огромный холст.

Он закрыл книгу, опустил на нее правую руку.

Не нравится мне эта его затея, сказал Франсис. Может, он пишет утесы, сказал Михал. Он же

сам говорит.

Утесы так можно только с лодки, сказал Джеймс.

Чтоб в перспективе.

Франсис фыркнул.

В перспективе, мать вашу.

Джеймс промолчал.

На перспективу рыбы не наловишь, сказал

Франсис. Бабушку с матерью не прокормишь.