Колония

На этом острове язык еще жив — на данный момент. Бан И Флойн, старшая из членов семьи, изучением которой автор занимался по ходу этого межпоколенческого лингвистического исследования, моноязычна, говорит по-ирландски, английского не знает совсем, тогда как ее дочь Айна И Нил и внучка Марейд Ни Гиоллан — рецептивные билингвы, то есть обе понимают, хотя и в разной степени, английский язык, но в разговоре используют лишь ирландский. Правнук Бан И Флойн Шимас О’Гиоллан — первый двуязычный член семьи. Начальное образование он получил на острове на ирландском, среднее — на материке на английском. Он первым из всех использует в быту английский вариант своего имени — Джеймс Гиллан.

Массон услышал в соседнем коттедже голос англичанина, услышал и Джеймса — художник и его ученик обсуждали картину маслом, которую Ллойд только что снял с мольберта.

Я же тебе сказал: сперва рисунок.

А мне нравится красками.

Ллойд осмотрел вид деревни в серо-голубых тонах. Очень хорошо, Джеймс. У тебя хороший глаз.

Джеймс рассмеялся.

А плохой глаз — это как, мистер Ллойд?

Ллойд поставил картину обратно на мольберт. Продолжай, Джеймс.

Хорошо, мистер Ллойд.

А мне нужно помыться.

Ох уж да, мистер Ллойд.

Все так плохо?

Джеймс захихикал.

От вас пахнет всем, кроме рыбы.

Ллойд провел ладонью по заросшему лицу. Давненько я не мылся.

Такова плата за искусство, мистер Ллойд. Совершенно верно, Джеймс.

Джеймс развел огонь, принес из кладовки ванну. Как у вас работа идет, мистер Ллойд?

Хорошо. Мне там прекрасно работается.

Только Джей-Пи не говорите.

Не буду, Джеймс. Он меня изгонит навеки.

Они сели по бокам от ванны, дожидаясь, когда нагреется вода.

А над моим портретом вы работали?

Немного. А еще упражнялся в рисовании птиц.

И света на море.

Рад слышать, мистер Ллойд.

У тебя хорошо получается, Джеймс. Глаз у тебя

неиспорченный.

Это то же самое, что хороший?

Тебя не нужно учить, как видеть. Ты видишь сам. Полезное дело.

Очень.

Потому что я не хочу быть рыбаком.

Я бы тоже не хотел быть рыбаком.

Джеймс покачал головой.

Вы были бы бедным рыбаком, мистер Ллойд. Ну, я б наловчился.

Джеймс рассмеялся.

Вряд ли.

Ллойд посмотрел на воду — она еще не согрелась. Может, Михал меня научил бы. Взял в ученики.

Джеймс покачал головой.

Так Михал еще раз и сел с вами в лодку.

Ну, Франсис.

Уж он-то тем более.

Придется тебе меня научить, Джеймс.

Джеймс покачал головой.

Я буду художником.

Нелегкая это жизнь, Джеймс.

Все легче, чем у рыбака.

В некоторых смыслах тяжелее, Джеймс. Ты просто пока не понял.

Зато про рыбаков понял, и всё лучше этого.

Ллойд посмотрел на кастрюлю, на поднимавшийся над нею пар.

Вы меня научите, мистер Ллойд?

Я не учитель, Джеймс.

А кто может научить? Рисовать, как вы?

Нужно окончить художественную школу.

А она где?

В Дублине, наверное. Или в Лондоне. Или в Глазго. А как туда попасть?

Не знаю, Джеймс.

Джеймс встал прежде, чем вода закипела, вылил ее в ванну.

Так нормально будет, мистер Ллойд.

Полагаю, что да, Джеймс.

Джеймс вернулся в мастерскую, запер дверь. Нарисовал море, а в нем стаи рыб, лодку на поверхности. В лодке стоял мальчик с кистью в одной руке и рыболовной сетью в другой. Под лодкой на морском дне он нарисовал перевернутый каррах, рядом раскиданы три тела. Поставил подпись: ДГ.

В мастерскую вошел Ллойд, одетый, борода сбрита, чистые волосы причесаны.

А мать твоя знает, как у тебя хорошо получается? Она вообще не знает, что я здесь.

Почему?

Джеймс пожал плечами.

Устроим для нее выставку, Джеймс. Нашу общую.

Я не хочу.

У тебя хорошие работы.

Не хочу, чтобы она знала, чем я занимаюсь. Почему?

Джеймс вновь взялся за рисунок.

Ванна была достаточно горячая, мистер Ллойд?

Да, Джеймс. Спасибо.

Ллойд облокотился на подоконник.

Покажи мне другие свои работы, Джеймс.

Мальчик сходил в дальний конец мастерской, принес небольшую стопку картин. Передал Ллойду вид мастерской от дверей, с пола.

Как ты это придумал?

Увидел, как сюда вполз муравей.

Ллойд засмеялся.

Давай назовем ее «Глазами муравья».

Он пересмотрел все картины.

Нам нужно еще красок, молодой человек. Точно.

И кистей.

И угля, мистер Ллойд.

Закажем.

Ллойд повел рукой вдоль комнаты.

На адрес «Колония художников на краю Европы»

Джеймс рассмеялся.

Ну, тогда нас уж точно найдут.

Майкл Кирни — католик, боец ИРА. Ему двадцать лет, он родом с Гленвех-Драйв в Западном Белфасте. В среду, одиннадцатого июля, другие бойцы ИРА вывезли его из города, пытали, убили выстрелом в голову. Тело бросили рядом с Ньютаунбатле-ром, графство Фермана, в пятидесяти метрах от ирландской границы.

Марейд разлила виски — белесо-желтая жидкость вольготно струилась в чашки. Они чокнулись, выпили.

Вкусно, Михал, сказала Марейд. Вкуснее, чем обычно у тебя.

Налила снова.

Ну а как оно у вас-то мистер Ллойд? — спросил Михал. Там, на утесах.

Очень хорошо, Михал. Лучше, чем я ожидал.

Там есть что рисовать?

Утесы. И свет очень удачный.

Ивее?

В принципе, да.

Все утесы и утесы?

Ллойд кивнул.

Он хочет стать Моне, сказал Массон.

А это кто такой?

Самый знаменитый художник в мире, рисовавший утесы.

Француз, небось, сказал Михал.

Естественно, подтвердил Массон.

Они рассмеялись, выпили.

А как ваша книга, Джей-Пи?