Колонисты

— О, Молчун, ты как здесь? — не успел он удивится, как упал в землю с расквашенным носом.

Его товарищи удивленно воззрились на меня. Бутылка плавно перекочевала из руки одного в мою и я демонстративно вылил содержимое на землю. В глазах орков зажегся недобрый огонек, да и братец стал вставать, хлюпая носом и постепенно наливаясь зеленью — типа рассердился.

— Ты что делаешь, гад! — возопил один из них и попытался меня ударить.

Усталость брала свое, ночь не спал, от Зубанов отмахивался, а тут еще какие-то сопляки на меня лезут, хоть и на два года старше. В общем злость сама предала мне сил — я подставил топор лезвием плашмя под удар орчонка, тот завыл от боли — неприятно, когда твои кости ломаются о прочную сталь, обухом ударил в подставленную руку второго, потом пнул его в подколенный сгиб — тот сложился — и добавил сверху локтем по шее. Первый тряс рукой и никак не мог отойти от боли. Братец выпил видно лишнего и его не впечатлила такая скорая расправа — он кинулся на меня как разъяренный волкокабан, забыв про все ухватки и тренировки. Уйти с линии атаки, его кулак проваливается в пустоту, подсечка, второй раз за последнее время он валится на землю и вдобавок крепкий пинок под зад. Все трое отдыхают на земле — даже трясун предпочел прикинуться не боеспособным и шлепнулся на задницу просто за компанию.

— Значит так, сопляки. — Сказал я, встав над ними. — Еще раз увижу как вы за углом выпивку хлещете — отделаю так, что родная мать не узнает, усекли?

— Что, даже меня? — спросил, шамкая прокушенным языком Горшок.

— А тебя в особенности. — Я подхватил его за руку и рывком поставил на ноги. — Где достал? И кто надоумил попробовать?

— Я не обязан перед тобой отчитываться! — рявкнул Горшок и попытался выдернуть руку, но я живо вывернул ему запястье, чтобы не дергался. — Пусти!

— Ты слышал, что я сказал? — спокойным ледяным тоном спросил я его.

Что-то такое отцовское проскользнуло в голосе брата и Горшок предпочел согласиться, кивнул головой, мотнув патлами. Почудилась тень родителя, который сейчас говорил устами Молчуна и смотрел так же укоряющее, когда он, Горшок, бывало провинился и все знали, что это он, но тот продолжал отпираться. Он видел, что брат хочет ему только добра, также как и отец, когда наставлял на путь истинный с помощью ремня.

— Это все Шкет. — Прохныкал Горшок. — Предложил выпить, мы согласились.

— Который из них Шкет? — спросил я, кивая на приятелей.

Те замотали головами и Горшок пояснил.

— Шкет — это ичиг с рембазы, он там работает, как училище закончил.

— Недавно?

— Да.

— Потом покажешь, я с ним поговорю, объясню ему популярно, как молодежь спаивать. — Мои глаза блеснули, я уже представлял, как держу гоблина за горло. Троица, включая моего брата, поежилась. — А теперь по домам и чтобы сидели тихо. А ты пойдешь со мной. — Это уже брату.

— Мама дома. — Тихо сказал он.

Я посмотрел на него.

— Ладно, иди на реку, умойся, хот нет, утонешь еще. — Брат фыркнул. — Сейчас вместе пойдем, отметим мой удачный поход. — Я потряс мешочком с монетами. — Девчонок возьмем, устроим посиделки.

Горшок позеленел.

— Мама говорит, рано еще посиделки устраивать.

— А ты что, пробовал уже? — не понял я.

— Ну-у-у, — протянул братец. — Теперь я понимаю, зачем отцу те картинки нужны были.

Я сразу же понял куда ветер дует. Его приятели стояли и слушали, развесив уши.

— Так, вы двое, потеряйтесь отсюда. — Орки недоуменно переглянулись. — Пошли по домам, говорю, нечего семейные тайны подслушивать. А ты давай, рассказывай.

— Да чего рассказывать. — Горшок стушевался и продолжил, когда приятели ушли. — Одна девочка мне нравится из соседней ступени.

Я кивнул. Половозрелыми орки становятся лет в десять — одиннадцать, так что к двенадцати это нормальный здоровый сильный мужик, который может завести семью и продолжить род. Другое дело, что живут они не так долго, если шестьдесят лет уже очень почтенный возраст. С троллями и гоблинами та же история, только мелочь живет чуть дольше, видно им от эльфов досталось.

— И что? Ты ее позвал на посиделки?

Посиделками у орков назывались общие гуляния у молодежи, которые проходили в строго отведенных местах под присмотров представителей порядка, где юноши и девушки общались и находили общие интересы, слушали музыку. Вроде дискотеки, только без мордобоя (на это служба порядка и нужна) и без громких звуков — исполнителями были сами молодые орки, кто на чем умел играть. В основном в ходу были барабаны и что-то вроде лютни или гитары — струнный инструмент. Мне еще в человеческом обличье медведь на ухо наступил, так что играть я даже не учился, а вот Горшок озаботился этой темой еще на второй ступени и требовал у матери гитару. Теперь понятно зачем.

— Нет. — Замотал головой братец. — Боязно.

— А на речку она с нами пойдет? — спросил я его. — Поговори, с лоб-то не ударит.

— А вдруг не согласится. — Горшок от битья немного протрезвел и стал более-менее разумно мыслить. — Как тогда быть?

Мне бы его проблемы неразделенной любви, сейчас не об этом думать надо, а как вывернуться перед матерью, хотя у нее просто отличный нюх.