Колонка злой музыковедьмы

В пресс-центре выяснилось, что да, действительно, являюсь я номинантом на премию в номинации «Открытие года». Сообщили, что в этом году условия конкурса изменились: вместо одного первого места ввели много разных номинаций, ну и «Открытие года» – для таких салаг, как я. В каждой номинации четыре номинанта, сказали, а имя победителя сообщат только на празднике прессы. Такая вот интрига.

Страшно довольная, я прибежала в редакцию.

– Представляете, они сказали, что я в списке номинантов на «Открытие года»!

Однако почему-то никто не бросился меня поздравлять, – наоборот, все глядели на меня сочувственно и, я бы сказала, разочарованно.

– Оля, прости меня, пожалуйста, – виновато пряча глаза, проговорила Елена, референт редакции. – Тут твоя мама позвонила, и я ей сказала, что ты у нас – «Лучший журналист года» … Она очень обрадовалась… Извини.

– А с чего ты взяла? – вытаращилась я. – При чем тут «лучший журналист года»?

– Да тут Лера прибежала из пресс-центра, – она раньше тебя там побывала, – ура, говорит, наша Сквирская – лучший журналист года! Ну, а тут как раз твоя мама позвонила, я ее и поздравила… – растерянно объяснила Лена. – А ты всего-навсего «открытие года» …

– Не факт: там нас четыре номинанта, – моя радость испарилась без следа.

***

Валентина отпустила меня домой, чтобы я достойно приготовилась к светской тусовке. Поди на сцену придется вылезать…

Что надеть, ума не приложу…

Я донашивала то, что успела завести до перестройки. Выбирать не из чего. Остановилась на черных брюках и маминой черной полупрозрачной кофточке, которая мне великовата. Н-да, я выгляжу скорее траурно, чем элегантно.

Тут как раз и мама по телефону объявилась. Чтобы утешить меня.

Оказалось, она снова позвонила в редакцию в надежде меня застать, и Елена давай извиняться: ваша дочь, мол, вовсе не «лучший журналист города», это ошибка, меня дезинформировали.

Мамин голос звучал так, будто кто-то умер.

***

На торжественный вечер со мной отправилась Лера.

Она легко и изящно порхала вокруг кучек языкатых нарядных дам в фойе, всюду вставляя запоминающуюся остроту, заранее заготовленную, и нигде подолгу не задерживалась, это якобы дурной тон.

Я чувствовала себя здесь слоном в аптеке, бродя в одиночестве, ссутулившись и мечтая провалиться сквозь землю.

Наконец, все расселись по залу, и началась церемония награждения победителей.

На сцену приглашали по четверке номинантов, затем очаровательная девушка вскрывала конверт и, громко объявив победителя, вручала счастливчику приз – путевку в Египет.

И так много раз, пока не исчерпались почти все номинации.

Осталась последняя номинация – «Открытие года». Вместе с четырьмя новичками я выползла на освещенную сцену. Не знаю, как они, но я чувствовала себя, как голая. Заметив, что наш редакционный фотограф целится в меня, я из последних сил изобразила нечто вроде улыбки.

В этой номинации жюри решило не присуждать звания победителя. И слава Богу. Всем нам раздали по одинаковому подарку – по фирменному футлярчику «Паркер».

Фу, наконец можно покинуть это Лобное место…

Я с облегчением спустилась вниз, на свое место. Не успела я сесть, как Лера жарко зашептала мне в ухо:

– Ольга, не расстраивайся! Хотя я тебя прекрасно понимаю – Египет сорвался, еще бы! Не переживай так!

Я обалдело посмотрела на нее:

– Да я и не переживаю.

– Да ладно, я же все понимаю. Плюнь ты на этот Египет!

***

На следующее утро к моему приходу уже вся редакция знала, что у меня «сорвался Египет», и что я «ужасно расстроилась, чуть ли не рыдала».

Каждый считал своим долгом выразить мне соболезнование. Кроме Валентины.

– Ольга, покажи-как нам свой Паркер, – и вынув ручку из футляра, Валя торжественно произнесла: – Твоя первая журналистская награда, можешь гордиться!

– Эту золотую стрелочку все знают, потому что у каждого приличного человека Паркер торчит из нагрудного кармана, – заметил Третьяков. – Паркер – это бренд. Молодец.

– С Паркером не стыдно ходить на пресс-конференции, – подошла Вика.

– Она чернильная, – пожала я плечами. – Я сто лет не писала чернилами. Со школы.

– А ты знаешь, я ведь до сих пор обожаю писать чернильной ручкой, – вступила в разговор Лариса-киновед. – Так приятно! Попробуй, тебе понравится.

– Все, хватит болтать, за работу! – скомандовала Валентина.

Фотограф принес свеженькие карточки со вчерашнего мероприятия. Валентина тщетно пыталась выбрать в номер ту, где мое лицо не слишком перекошенное.

А я тем временем трудилась над очередным музыкальным обозрением. Вытащив из футлярчика ручку благородного темно-синего цвета, я и впрямь попробовала писать чернилами.

«…В «товарищах» этого квартета согласья не было. Категорически фальшивила виолончель, да и все остальные внесли каждый свою лепту в это грязное дело…»

Линия сразу такая красивая, почерк улучшается на глазах… Но куда-то моментально исчезли мысли… Да, такой шикарной ручкой негоже царапать всякие глупости.