Колорады

Видимо, поэтому меня очень скоро выписали, поставили на довольствие в батальон из Днепропетровска, дали койко-место в здании местной школы-гимназии, намекнув, что мне очень повезло, так как это подразделение не то чтобы элитное, но получает жалованье регулярно и харчуется по первому разряду. Конечно же, благодаря благодетелю олигарху Каломойцу. Пообещали восстановить документы после короткой проверки, ну, и временно определили на «вечную вахту на камбузе», или, как говорят «сапоги» — в наряд на полевую кухню. Чистить картошку, мыть посуду и помогать их коку, по-«сапожиному» — повару. Из оружия мне выдали пока только кухонный нож. Кухню расположили прямо в школьной столовой.

Повар по имени Тарас был знатный, из Ровно, с кулинарным образованием. Его красная ряха напоминала разрезанный арбуз. А оспины на морде — семечки из этого арбуза. Так, видимо, выглядят профессионалы, кудесники рецептов. Гурманов в батальоне было мало, но скоро по всем подразделениям распространился слух, что лучшая жратва у «школьников», то есть у нас. Я опрометчиво говорю — у нас, так как временно забылся. Ведь главной моей мыслью был побег из этого чертового поселка, план которого пока еще не выработался в моей голове.

Мешало сосредоточиться одно опасение. Не дай Бог, меня бы сфотографировали в этой гнусной форме, запечатлели бы во всей красе, так сказать. Тогда не миновали бы меня в Донецке участь перебежчика-дезертира, трибунал, а может, и расстрел, если б не поверили в мою историю. Я не исключал, что меня уже оговорили… Я анализировал все возможности и понимал, что лучше бежать ночью. Но в какую сторону?! Советоваться было не с кем. Со мной здесь искренне подружились только голодные собаки и бродячие коты, и то не безвозмездно. Я их подкармливал. Хотя они-то точно знали безопасные тропинки. Знали, но молчали, как харьковские партизаны, которые до сих пор не взорвали завод по производству танков и БТРов в Харькове…

Участок трассы, который еще месяц назад с завидной периодичностью, напоминающей смену дня и ночи, переходил из рук в руки от украинских силовиков к ополчению и наоборот, вклинивался прямо в центр города на небольшом перекрестке с круговым движением. Ныне, в аккурат после заключения в Минске «ожесточенного перемирия», блокпосты на выезде контролировали подразделения трех батальонов нацгвардии. Он теперь был утыкан блокпостами с мешками, ежами и шлагбаумами в несколько эшелонов обороны.

В небе постоянно летали «дроны». На вертушках Ми-8 в новый укрепрайон перебрасывалось свежее подкрепление из пехоты. На рубежах линии фронта рылись траншеи и маскировались артбатареи. Мимо школы бесперебойно шли колонны «зилов» с реактивными системами залпового огня «Ураган» и «уралов» с «Градами». Прямо по центру городка мимо бюста еще не снесенного лидера мирового пролетариата тягачи везли гаубицы, танки и самоходные артиллерийские установки «саушки-дальнобойки» давили гусеницами асфальт, а у лесных просек расставлялись засады с пулеметами «Утес» для встречи неуловимых ДРГ — диверсионно-разведывательных групп ополченцев, в переводе на язык «свидомых патриотов», террористов.

На площади перед городской администрацией, или поселковым советом, название органа управления по сути — лишь вопрос тщеславия местных, народ задабривали хлебом и мукой. Очередь выстраивалась как в мавзолей. Грузовик с буханками и «радостных и благодарных жителей» снимало телевидение. Работяги и их жены с авоськами отворачивались, но корреспонденты все равно нашли пару олухов, которые сказали нужные слова.

Основанный в конце девятнадцатого века шахтерами у не самого большого рудника не самых знаменитых угольных копей городок уже привык к перемене власти. Словно на дворе был 1919 год. Шевроны ополченцев и их георгиевские ленточки теперь сменились нашивками с тризубами и национальной символикой незалежной. На администрации развевался государственный флаг, а красное знамя с диагональным перекрестьем, что давеча вывесили «сепаратисты Новороссии», показательно порвали и сожгли вместе с томиками Ленина, вынесенными из местной библиотеки. Как увязывался Ленин с ополчением, мне было невдомек, но все происходило на моих глазах и именно так.

Из местных достопримечательностей здесь выделялись симпатичный православный храм на холме, где служил довольно колоритный пухленький священник протоиерей Никифор Славин, дом культуры со статуей комсомольца-героя Олега Кошевого, одного из казненных гитлеровцами краснодонских подпольщиков, да кладбище вышедших из строя вагонеток у шурфа заброшенной шахты. Ну и Ленин на постаменте в скверике напротив ратуши.

В магазины завезли горилку и ливерную колбасу. Там гремели разборки — первая партия колбасы раздавалась бесплатно как гуманитарная помощь пострадавшему от террористов населению, которое никак не признавалось на камеры, как зверски их тут мучили.