Колосс поверженный. Красная Армия в 1941 году

«В чем причины столь крупного просчета этого опытного и дальновидного государственного деятеля? Прежде всего в том, что наши разведорганы… не смогли в полной мере объективно оценивать поступавшую информацию о военных приготовлениях фашистской Германии и честно, по-партийному, докладывать ее И.В. Сталину… в этом, видимо, сыграла свою роль и некоторая обособленность разведуправления от аппарата Генштаба. Начальник разведуправления, являясь одновременно и заместителем наркома обороны, предпочитал выходить с докладом о разведданных непосредственно на Сталина, минуя начальника Генштаба. Если бы Г.К. Жуков был в курсе всей важнейшей развединформации… он, наверное, смог бы делать более точные выводы из нее и более авторитетно представлять эти выводы И.В. Сталину».[552]

В этом суждении Василевский перекликается с критикой Тимошенко по адресу советской разведки, когда он в мае 1940 года занял пост наркома обороны:

«Вопросы организации разведки являются наиболее слабым участком в работе Наркомата Обороны. Организованной разведки и систематического поступления данных об иностранных армиях не имеется. Отрыв развед. работы от Генерального Штаба и непосредственное подчинение ее Наркому Обороны привели к слабому руководству разведывательной службой.

Наркомат Обороны не имеет в лице Разведывательного Управления органа, обеспечивающего Красную Армию данными об организации, состоянии, вооружении, подготовке и развертывании иностранных армий.

К моменту приема Наркомат Обороны такими разведывательными данными не располагает. Театры военных действий и их подготовка не изучены».[553]

Эта разъединенность разведывательных органов политических властей и разведорганов, подчиненных Наркомату обороны, была естественным побочным продуктом периода чисток. Во время чисток разведслужбы, в особенности НКВД, обвиняли руководство Красной Армии в изменническом сговоре с иностранными разведслужбами. После этого Сталин держал разведку под своим контролем, а военная разведка (ГРУ) работала под полным контролем НКВД. Поэтому военные имели доступ только к информации, поступившей по военно-полевым каналам (и, вероятно, не к информации ГРУ).

Как указывал Тимошенко, в сборе разведданных присутствовали также и явные системные трудности, которые продолжились и после процитированного выше потока донесений. Воздушная разведка, которая теоретически считалась наиболее важным средством сбора информации о противнике, была отлажена слабо. В июне 1941 года в составе Красной Армии имелось 10 полков разведывательной авиации и две отдельных эскадрильи, насчитывающих в целом 387 самолетов, что составляло лишь один процент общего авиапарка Красной Армии.[554] Экипажи были плохо подготовлены и налетали всего по пять часов. Программы ускоренной подготовки после 1 мая мало в чем исправили это тяжелое положение — да и не могли исправить ввиду политических запретов на воздушную активность, связанных со сталинским страхом спровоцировать немцев.[555]

За определение состава и расположения неприятельских войск отвечала особая разведка, которая включала в себя разведывательные меры всех войск. Однако: