Колосс поверженный. Красная Армия в 1941 году

Все это вкупе со внезапностью немецкого нападения нивелировало численное и качественное преимущество советских танков. Это подтверждается многочисленными немецкими боевыми донесениями. В конечном счете немецкое превосходство в подготовке личного состава, в организации и материально-техническом обеспечении перевесило все советские преимущества. Немцы воевали настолько успешно и были настолько уверены в себе, что не вполне оценили новые советские танки и начали изобретать контрмеры против них только осенью 1941 года.[246]

Многочисленные боевые донесения Красной Армии и немцев свидетельствуют о плачевном состоянии механизированных корпусов. 27 июня генерал-майор Р.М. Шестопалов, командующий 12-м механизированным корпусом, доложил командованию Северо-Западного фронта о состоянии и боеготовности своего корпуса до немецкого нападения и после пяти дней боев. Начал он с заявления, что

«Части до начала войны отдельными приказами и распоряжениями отрывались от боевой подготовки, и в первый же день боя стало видно, что они не представляют собой таких мотомеханизированных единиц, какие хотелось бы иметь».[247]

Впоследствии, по приказу командующего фронтом, части корпуса были брошены в бой по кускам:

«С первых же дней операции стали ежедневно по 2–3 раза поступать оперативные приказы или боевые распоряжения, противоречащие друг другу. В результате войска напрасно дергались, и это положение не давало возможности целесообразно использовать силы и средства для выполнения приказа, это не давало возможности с эффектом применить крупное соединение».[248]

Относительно же боевой техники и снабжения корпуса Шестопалов заявил:

«4. Боевая материальная часть в соединениях оставалась старой, изношенной, в частности, по машинам БТматериальная часть участвовали в походе по освобождению Западной Белоруссии, походе в Литву и т. д.

После первого дня марша и особенно после первого дня боя машины стали быстро выбывать из строя целыми десятками. Эти машины вследствие отсутствия запасных частей, как на маршрутах, так и при боевых действиях не восстанавливались, а если восстанавливались, то некоторые, и только на поле боя, так как отсутствие тягачей не позволяло отбуксировать их на пункты сбора аварийных машин. По этой же причине много материальной части оставлялось на территории противника.

5. Зенитные дивизионы снарядами были обеспечены плохо. Так, например, 37-мм снарядов батареи имели только по 600 штук (это незначительное количество 37-мм снарядов было израсходовано в первые два дня операции), а полное отсутствие 85-мм зенитных снарядов еще в момент выхода частей по тревоге дает полную картину состояния противовоздушной обороны корпуса (ее активных форм). Это обстоятельство, а также отсутствие нашей истребительной авиации на этом направлении дали в руки неприятеля полное господство его авиации в воздухе. Поэтому неприятельские бомбардировщики совершенно безнаказанно делали то, что они хотели. Они громили части на маршах, на переправах, при расположении на месте, уничтожая материальную часть и выводя людей из строя, понижая тем самым боеспособность частей. При совершении одного марша авиация противника в течение одного дня успевала производить бомбежку одной и той же части по 2–3 раза. 26.6.41 г. авиацией противника уничтожено и сожжено 17 боевых и около 20 транспортных машин.

В результате боевых действий только [в] одной 28-й танковой дивизии в период ее действий в направлении к шауляйскому шоссе выбыло 27 танков: в 23-й танковой дивизии — 17 танков.[249]

6. В дивизиях совершенно отсутствуют снаряды к 152-мм орудиям, несмотря на неоднократные заявки еще до начала войны. Необходимо учесть пополнение материальной частью, так как старая имеющаяся материальная часть вряд ли будет боеспособной (ВТ и старые Т-26).

7. Материальное обеспечение бойцов удовлетворительное. Сухим пайком обеспечены были нормально. Плохо обстоит дело с питанием начальствующего состава.

8. В процессе боевых действий выявлена чрезвычайно низкая требовательность начальствующего состава, установлены случаи трусости.

9. На путях отхода стрелковых частей творилось что-то невероятное, и не было зачастую людей, которые наводили бы при отходе порядок. Не было представителей высших штабов, несущих службу контроля отхода частей.