Кольт в декольте

— Ребенок жив. Все в порядке, — радостно сообщила она. — Правда, выписали кучу таблеток тысяч на восемь и сказали, что если я их пропью, то проблем с ребенком и со мной не будет, а если же откажусь, то они снимают с себя всякую ответственность.

— Ну вот! — порадовалась я за нее. — Теперь надо разобраться с этой лгуньей из женской консультации, где ты стоишь на учете.

— Я скажу Степе, и он ее убьет, — заверила меня Неделькина со злым лицом. — Вот гадина! Как мне нервы мотала.

— А знаешь, Лариса, перед тем как Степан ее убьет, мне бы хотелось выяснить, не специально ли она по чьему-то заданию все это делала, — сказала я задумчиво. — Может, покушение на тебя и вранье гинеколога — звенья одной цепи.

— Да ты что! — изумилась Лариса. — Хочешь сказать, что во время аборта она бы меня прикончила?

— Нет, я этого не утверждала, хотя мысль интересная, — проговорила я, выходя из здания и придерживая дверь для Ларисы. — Кто-то гадит твоему мужу. Потеря ребенка для него, без сомнения, была бы страшным ударом. Думаю, это те, кто препятствует его сделке с иранцами. А врачу просто заплатили. Надо вернуться да порасспросить ее, что да как.

— Да ее вообще надо запытать до смерти, — кровожадно заявила Лариса. — Давай, Женя, я буду ее держать, а ты иглы под ногти или как там еще пытают…

Мы дошли до бордюра, отделявшего тротуар от проезжей части.

— Разберемся на месте, — уклончиво сказала я, глядя на притормозившее перед нами такси. Молодой парень за рулем, видно, предположил, что мы захотим воспользоваться его услугами, но я медлила, изучая его физиономию и транспортное средство — «Жигули» шестой модели со следами ржавчины на кузове.

— Вы поедете или я отваливаю? — спросил водитель. — Мне деньги надо зарабатывать, и если хотите пялиться на мою машину, то заплатите.

— Нечего нам грубить, — с вызовом сказала ему Неделькина, но я погасила назревавший конфликт, бросив водителю, что мы едем. Его цена была приемлемой. Я усадила хмурую Ларису на заднее сиденье, села сама, и мы тронулись.

Когда мы подъехали к консультации, было почти двенадцать. Врачи первой смены собирались на обед, и я молилась, чтобы Наталья Андреевна Бочкарева, которую мы собирались пытать, не ушла раньше времени.

Мы вошли в коридор. Гинеколог как раз запирала дверь своего кабинета, однако, заметив Ларису, остановилась и спросила:

— Что, решилась?

Я сжала плечо Неделькиной и повелительно шепнула:

— Молчи! — а сама сказала, обращаясь к гинекологу: — Да, решилась она. Но муж интересуется, сколько это будет стоить?

— А вы кто? — прищурилась на меня врач.

— Я — доверенное лицо мужа Ларисы Анатольевны, — представилась я с важным видом.

— А, понятно, — протянула врач. — Ну что вам сказать, срок поздний, аборты на таких вообще не делают. Но, с другой стороны, ситуация критическая. Ларису надо спасать.

Рукой я чувствовала, как напряглась Лариса. Еще немного — и вцепится гинекологу в лицо ногтями. На всякий случай я приобняла клиентку за плечи.

— Сколько это будет в деньгах, Наталья Андреевна?

Воровато оглянувшись, врач пригласила нас войти в кабинет и там все подробно обсудить. Мы вошли. Я захлопнула дверь и незаметно повернула дверную ручку вверх, блокируя замок в закрытом состоянии.

— Говорила же я Ларисе, что раньше надо было аборт делать, — покачала головой врач, быстро произвела какие-то расчеты на калькуляторе и сообщила: — Двадцать тысяч за операцию, а потом дополнительно еще надо будет на реабилитацию, но сколько, я сейчас вам не скажу.

— Сука поганая! — выкрикнула ей в лицо Неделькина, свирепея.

— Что, я не поняла? — вскинула выщипанные брови Бочкарева. В мутных голубых глазах отразилось непонимание.

Удерживая клиентку, я вытащила из кобуры револьвер и навела на гинеколога. Ее недоумение переросло в страх.

— Вы это чего? Что вы хотите?

— Ты пыталась убить моего ребенка! — закричала на нее Неделькина, отбрасывая мою руку. — Теперь ты за все получишь.

— Я, я, вы ошибаетесь. Я хотела только помочь, — быстро заговорила Бочкарева, пятясь к столу.

Ухватив за плечо рвавшуюся в бой Ларису, я попросила ее подать целлофановый пакет с вещами врача. Вытряхнув вещи, я спокойно спросила у окаменевшей от ужаса Бочкаревой, есть ли у нее скотч. Она безропотно взяла со стола скотч и передала мне, а через две минуты сидела, примотанная этим самым скотчем к гинекологическому креслу.

— Не делайте со мной ничего, пожалуйста, — жалобно попросила врач.

— Мне нужны ответы на некоторые вопросы, — сказала я ей. — Скажите, пожалуйста, кто вам велел убить неродившегося ребенка моей клиентки?

— Никто не велел. Я хотела помочь, — затянула старую песню Бочкарева.

— Пакет, скотч, — скомандовала я Неделькиной, как хирург ассистенту во время операции. — Сейчас проверим, умеет ли Наталья Андреевна обходиться без воздуха. — Пакет был натянут на голову гинекологу. Я уже собиралась обмотать его снизу на шее скотчем, как жертва завопила из своего скафандра, что готова покаяться.

— Что ж, послушаем, — согласилась я, снимая пакет.

Красная как рак, врач дышала с присвистом. Сглотнув, она произнесла с мольбой: