Кольца детей Ауле

Майар отвернулся от окна и пошел к воротам, почему-то оправляя на ходу куртку. Независимых истари было пятеро, и все они были очень разными. Наиболее опасным для себя он считал Олорина, который только назывался независимым, а на деле давным-давно был добровольным прислужником Валинора. Радагаст, по его понятию, был слабаком, ушибленным на птичках и независимым только потому, что с таких, как он, спрос маленький. Палландо – тот был по-настоящему независим. Он точно так же не оглядывался на Валинор, как и на приверженцев Мелькора, и не одобрял любое принуждение, не делая исключения и для себя. Этот маг стал бы опасным, если бы обладал хоть десятой долей инициативы Олорина, но обычно он имел привычку оставаться в стороне от распрей. Алатар был упрям, как и его любимцы-гномы, и уже по этой причине с ним невозможно было договориться.

Но Каранир… Самый могущественный из пятерки магов, Искусник был себе на уме и у него было правильное отношение к власти. То есть, этот маг считал, что гораздо лучше, когда властвует он сам, а не кто-то другой. Его и выбрали главой Ордена потому, что он оказался единственным из пятерых, не посчитавшим эту должность обузой. Каранир оглядывался на Валинор, но никогда не глядел ему в рот, он не ссорился и с Мелькором, пока тот оставался на Арде. Во время Войны Гнева он не выступил открыто ни на той, ни на другой стороне.

Саурон прекрасно понимал, что Каранир не из тех, кто присоединяется к победителю. Этот маг терпеть не мог подчинения и скорее уж относился к третьей стороне, которая захватывает первенство, когда обе враждующие стороны ослабят друг дружку. Именно поэтому его можно было заполучить в союзники. За таким союзничком нужно было неусыпно приглядывать, чтобы не вывернулся из рук, но все равно это было бы гораздо лучше, чем получить его во враги.

Он пересек двор, следя, чтобы его шаг был не слишком торопливым, и вышел из ворот к Караниру. Они оказались в десятке шагов друг от друга.

– Надо же, сам глава Ордена сюда пожаловал… – иронически протянул майар, так и не дождавшись, когда маг заговорит.

– Олорин сказал, что ты согласен вступить в переговоры. – Звучный, ласковый голос Каранира смягчил смысл сказанного, но Саурон все равно нахмурился. – Или он опять все перепутал?

– Разумеется, перепутал, почтенный Каранир. – Саурон сумел сказать слово «почтенный» так, что оно прозвучало как «презренный». – Я прекрасно помню, что велел ему сообщить остальным магам, чтобы они не мешались у меня на дороге. А если кто из них вдруг надумает со мной сотрудничать, пусть приходит. Увидев тебя перед моими воротами, я подумал, что именно за этим ты сюда и пришел. Все-таки от Нуменора до Мордора путь неблизкий, из-за пустяка сюда не отправишься.

– Это смотря на чем путешествовать, – миролюбиво ответил маг. – И мир в Средиземье – это не пустяк, недостойный внимания главы Ордена. Я не хочу ни пугать тебя, ни призывать к твоей совести – давай просто побеседуем, а затем, возможно, ты сам отступишься от своего замысла.

– Можно и побеседовать. – Саурон кивнул на ворота. – Нам будет удобнее, если мы пройдем в мои комнаты.

– Благодарю, мне вполне удобно и здесь. – В голосе мага прозвучал категорический отказ.

– Боишься?

– Я не ловлюсь на подначки. Принимать приглашение врага – это не смелость, а глупость.

– Разве мы уже враги? Я не объявлял войну вашему Ордену. Ты явился ко мне на переговоры – очень хорошо. Кто мы друг другу – это выяснится только после них, не так ли?

– Когда это выяснится, тогда я и буду вести себя соответственно. А сейчас я предпочитаю ожидать худшее. Коварство Мелькора известно всем, а ты – один из его ближайших приспешников.

– Сподвижников, почтенный Каранир, сподвижников. И слово «коварство» мне тоже не нравится. «Тактическое хитроумие» звучит гораздо лучше. Это – оружие слабой стороны, а я не настолько глуп, чтобы считать себя сильнее валаров.

Каранир приподнял белые брови. В его глазах блеснул одобрительный огонек.

– Рад, что ты правильно оцениваешь свое положение. Признаться, я думал, что мне еще предстоит долго убеждать тебя в этом.

– Было бы смешно начинать борьбу, не зная подлинного соотношения сил, не так ли?

– Тем более смешно начинать ее, зная подлинное соотношение сил.

По красивому эльфийскому лицу Саурона скользнула презительная гримаса.

– Слышать такое от тебя, Каранир… Я бы еще понял, если бы это сказал Радагаст. Ты – самый могущественный из истари, и ты не обязан подчиняться валарам. Независимость – дорогое качество, другие за него борются, а тебе оно даровано сразу, самим Илуватаром. Как ты думаешь, для чего?

По лицу Каранира прошла легкая тень. Едва заметная, она не ускользнула от внимания майара, который не стал дожидаться другого ответа.

– Вот скажи мне, Каранир, – продолжил он. – С чем ты ко мне явился, независимый истари? Говорить со мной от лица валаров? Или все-таки с чем-то еще?

– Я… – Прославленное красноречие Искусника дало сбой. – Да, у меня к тебе есть предложение от валаров.

– И что они мне предлагают?

– Ты отдаешь им кольца – включая и то, главное – а они за это прощают тебя.