Кольца детей Ауле

– Прощают меня?! Да почему они вообразили, что я нуждаюсь в их прощении?!

– Сейчас не нуждаешься – потом будешь нуждаться, – спокойно ответил маг. – Потом может оказаться поздно, поэтому я говорю с тобой сейчас.

– Только не прикидывайся, Каранир, и не утверждай, что ты заботишься исключительно обо мне.

– Я забочусь обо всем мире. В том числе и о тебе – хотя, признаю, не в первую очередь.

– Весьма трогательно, но мне твоя забота ни к чему. Подумай, и ты сам поймешь, что время работает не на валаров, а на меня. Валары давно выдохлись, им давно ничего не нужно, кроме праздной жизни в своем Валиноре, а я с каждым днем буду становиться сильнее. Когда-то они пропели песню с чужого голоса и успокоились на этом, но первоначальный мотив давно искажен. Да, и кто станет утверждать, что этот мотив – единственный? Или самый совершенный? Нет, песня творения продолжается и каждый вправе пропеть свою мелодию. Посмотрим, как они сумеют заткнуть мне рот!

Впервые в жизни слова отказали Караниру. Маг молча смотрел на стоявшего перед ним майара, словно заново увидев его. Этот заносчивый подонок, каким бы он ни был, в одном был абсолютно прав – зло лезет в прорехи, когда добро ветшает. Только самый предвзятый не замечал, что валары давно отстранились от забот по мироустройству, а мир за истекшие тысячелетия стал сложнее и требовал постоянного внимания. В отношении валаров к миру царили привычка и усталость, но старые методы уже не соответствовали новым временам.

И еще в одном Искусник был согласен с майаром – песня творения продолжается и каждый вправе пропеть свою мелодию. Если был Илуватар судил иначе, он не наделил бы своих помощников даром к собственному творчеству.

Этот соблазн не однажды являлся к магу, но Каранир был осторожным и успешно преодолевал его, трезво оценивая свои возможности. И вот теперь перед ним стоял такой же одиночка, осмелившийся бросить вызов старому порядку.

– Ты забыл про Мелькора, – нашелся наконец маг. – Он был куда сильнее тебя, но ему сумели заткнуть рот.

Саурон взял себе на заметку, что Каранир не назвал Мелькора ни врагом, ни отступником.

– А что такое сила? – небрежно усмехнулся он. – Думаешь, я тогда не понял, что один айнур не может противостоять всем остальным, даже если это Мелькор? Но если я подчиню себе народы Арды, это будет силой даже по сравнению с айнурами.

– Твой замысел уже наполовину провалился. Эльфийские кольца остались свободными от твоей цепи, да и на гномьи я бы на твоем месте не слишком-то рассчитывал.

– Это помеха, но еще не беда. Эльфийский народ идет на закат – и в буквальном, и в переносном смысле. Сейчас эльфы еще имеют вес в Средиземье, но со временем они останутся только в легендах. То же самое верно и для гномов.

– Почему ты так уверен в этом?

– Потому что если в саду завелись сорняки, то без хозяйского присмотра там в конце концов останутся одни сорняки. Если уж Илуватар сотворил Второй Народ, ему следовало бы отделить его от Перворожденных или по крайней мере заставить валаров получше присматривать за аданами. А что до гномов – они есть, пока в горах есть рудные залежи, а дальше что? Только аданы способны жить где угодно, как угодно и на чем угодно. В этом они превосходят даже орков с гоблинами, потому что они умнее. Я думаю, со временем они вытеснят все остальные народы Средиземья – поэтому, Каранир, главное у меня осталось. – Саурон похлопал себя по груди чуть ниже шеи, где висела цепочка с двенадцатью людскими кольцами: – Вот здесь.

Каранир окинул выразительным взглядом стройную эльфийскую фигуру майара.

– Тем не менее, ты носишь облик эльфа, а не адана, – обронил он.

– Это было нужно для дела, когда я был у эльфов.

– А теперь?

– Мои сторонники привыкли ко мне в этом облике, и пока я не вижу нужды менять его. Ты лучше оглянись на себя и на свой Орден – было время, когда все вы, кроме Алатара, выглядели эльфами, а теперь вы все как один вырядились в оболочку аданов. Как по-твоему, о чем это говорит?

– Я живу в Нуменоре, среди аданов, поэтому и выгляжу как они, а что до остальных магов, за них я не могу… – Каранир вдруг поймал себя на том, что он объясняется или даже оправдывается перед этим майаром. – Да и какое это имеет значение?! Мы, кажется, говорили не об этом!

– И об этом тоже. Если у меня не будет ни эльфийских, ни гномьих колец, я от своего не отступлюсь. Просто я начну чуть позже.

Их взгляды сошлись, словно клинки, и застыли так на долгое мгновение. Никто не хотел опустить глаза первым. Между ними не было сказано ни слова ни о добре, ни о зле – разговор шел о власти. Каранир понимал, что дело было не в этом выскочке майаре – если он получит должное, ему на смену рано или поздно появятся другие. Дело было в валарах, самоуспокоенность которых неизбежно вызовет к жизни новые когорты властолюбцев.

Когда начнется передел власти, ему не хотелось бы оказаться в хвосте когорты.

– Валары не считают тебя опасным, – сказал он, по-прежнему не отводя взгляда от глаз Саурона. – Не вижу причин, почему меня это должно беспокоить больше.

– Разумно, – кивнул тот.