Кольца детей Ауле

– Может, как раз их и не хватает. – Чанис кивнула на Фандуила: – Вдруг и он их услышит?

Увещевания гномихи подействовали на Рамарона, и он нехотя потянулся за лютней. Затем Чанис запела низким приятным голосом, а бард начал подбирать аккорды на лютне. Для него это оказалось несложным, и вскоре его музыка слилась с голосом женщины. Гномьи мелодии были ритмичными, простыми и понятными, как сама земля, в толще которой селился подгорный народ. Ко времени, когда Горм с Нарином вернулись из плавильни, в комнате вовсю звучало пение, может, и невеселое, но задушевное.

Их возвращение напомнило Чанис об ужине, и она ушла на кухню стряпать. Рамарон завел эльфийские мелодии, ухватившись за подброшенную гномихой надежду, что Фандуил может услышать их из своего глубочайшего забвения. Вскоре ужин поспел, и Чанис накрыла на стол. Все поели без аппетита, просто потому что нужно было есть.

Затем посуда была убрана со стола, и Рамарон снова взялся за лютню. Но не успев сделать и несколько аккордов, он вдруг бросил играть и подскочил на месте – ему показалось, что Фандуил шевельнул губами. Коугнир тоже заметил это и подошел к постели эльфа.

– Что он говорит? – спросил Горм, тщетно пытавшийся заглянуть за широкую спину айнура.

– Про Тинтариэль, – ответил Рамарон, расслышавший последнее слово.

Фандуил говорил на языке авари, поэтому никто из них не понял его слов. Их понял только Коугнир – слова, но не их смысл. Даже айнур не мог догадаться, почему этот хрупкий эльфийский юнец повторяет короткую фразу: «Прости, Тинтариэль». На свете не было такого всеведения, которое подсказало бы, чем же он виноват перед ней.

Зеленые глаза Фандуила открылись – два живых изумруда на мертвенно-сером лице. Эльф увидел склонившиеся над ним лица друзей, обвел взглядом каменный потолок и не стал спрашивать, где он находится.

– Значит, вернулся… – едва слышно пробормотал он.

***

Коугнир заглянул Фандуилу в глаза, и у него отлегло от сердца. Как бы ни плох был парень, с таким взглядом он выживет. Оставив эльфа на Чанис, которая тут же захлопотала вокруг него и побежала за укрепляющим питьем, айнур вспомнил и о других делах. Кольцо было уничтожено – второе кольцо – но призрак Грора оставался в шахтах и наверняка вылезет оттуда в город, как только действие отпугивающего заклинания закончится. Сколько гномов он убьет до тех пор, когда наконец удастся избавиться от него?

– Нарин! – окликнул он. – Нужно запретить работу в шахтах, пока там бродит этот призрак.

– Шахтеры сами туда не пойдут, – отозвался гном. – Боюсь, что этого будет мало, мастер Коугнир. Этот кошмар не станет тихо сидеть в старых выработках. Вот увидите, он явится в город, поэтому нам нужно организовать защиту.

Коугнир плохо представлял, что ещё может защитить Габилгатхол от призрака, если даже сам он с трудом заставил его ненадолго отступить.

– Нужно завалить большинство подходов к городу, – предложил он, – а в оставшихся поставить дозорных. Как только они увидят Черного Гнома, пусть сразу же бегут за мной.

– Мастер Коугнир! – вмешался в разговор Горм. – Может, лучше завалить проходы не здесь, а там?

– Где? – не понял айнур.

– В старых выработках, пока он оттуда не вылез. Если гномы с легкостью окружили там Рамарона, значит, туда ведет малое число путей. Нужно только перекрыть их, и пусть он там гуляет, сколько хочет.

– Догадливый парень! – Коугнир на радостях разразился громоподобным хохотом. – Воистину ты – любимец Небесного Молота! Я прямо сейчас их засыплю, пока чего похуже не случилось. Нарин, ты пойдешь со мной – мне нужен проводник. Покажешь, какие коридоры нужно обрушить, чтобы зажать этого призрака в угол.

Они с Нарином наскоро собрались и вышли. Коугнир шагал быстро и широко, заставляя гнома впритруску бежать за ним. Он понимал, что действие заклинания Фандуила вот-вот закончится, а до шахт было еще далеко. Они прошли мимо дежурных в опустевшие шахты, миновали вереницы замерших вагонеток и наконец добрались до заброшенных разработок, в которых засел призрак.

– Вот этот коридор, – указал Нарин, когда они подошли туда. – И еще два неподалеку.

Коугнир велел гному ждать снаружи, а сам углубился в коридор. Прислонив топор к стене, он сжал огромные ладони в кулачищи и заговорил заклинание подвижки горной породы. Это было мощное заклинание, нелегкое для любого мага, кроме Коугнира, любившего землю и ее подземных обитателей. Он умел обращаться к ней, и она охотно откликнулась на его призыв.

Каменные своды задрожали, а затем медленно сдвинулись с места. Стены коридора поползли навстречу друг дружке, пока наглухо не сомкнулись перед магом. Коугнир вернулся к Нарину, потрясенному таким проявлением могущества. То же самое айнур проделал и с остальными коридорами.

– Это только отсрочка, – предупредил он Нарина. – Саурону будет нелегко освободить своего кольценосца, но майар заставит Черного Гнома рыть завалы, пока тот не прокопается к выходу. Я обрушил толстый пласт породы, и теперь у нас есть в запасе время, но сколько – недели, месяцы – я не знаю.