Кольца Джудекки

— Даже если вас никто не посылал, даже в таком случае вы ничего от меня не услышите. Вдруг вам удастся вернуться и попасть за стену? Там вы быстренько выложите все, что знаете. Они-то, дурачье зажравшееся, считают, что люди идут в отряды на верную смерть. Отсюда не возвращаются.

Клавдий не понимал, что противоречит сам себе. Отправкой в отряды его приговорили к смерти. Зачем тогда присылать убийц? Или синильный сумбур, вне зависимости от желания хозяина, отразил истинное положение дел — те, кто его сюда загнал, не уверенны в результате и по сему устроят-таки инспекцию, посмотреть все ли ладно? А если что не так — исправить. Интересно: стариковская паранойя — результат дитовских передряг, или дороги через сельву?

— Кто живет за стеной? — надавил Сергей.

— Не скажу!

— Руслан, — в голосе Углова появилась нехорошая оттяжка. — Можешь его потрясти?

— Не могу.

Сергей дернулся, но настаивать не стал:

— Мы не собираемся возвращаться в город, но, что там творится, знать не мешает. Я давно подозревал, что за стеной живут люди. Женщин туда уводят? Илья смотрел по приходным книгам. Женщины пропадают сразу после карантина и не возвращаются. А те, которые живут в слободах, все как одна изуродованы. Растолкуй.

— Люди? Ты спрашиваешь, живут ли там люди? Нет! Их так называть нельзя. Они — боги. Они себя считают богами! — внезапно выпалил Клавдий, но тут же осекся и замолчал.

— Вот оно что, — протянул Сергей. — Выходит, ты сам среди них обретался, потом тебя за что-то турнули. Колись.

Илье стало тошно. Сергей издевался над забитым, безумным, поверженным Клавдием. Захотелось уйти не слушать, не смотреть. Человек даже в Раю не смог успокоиться, забыть, простить…

— Сам! Я — сам! Ушел, бросил все. Они сначала отговаривали, потом грозились.

Клавдий затрясся в приступе кашля. Руслик легонько повел перед ним руками, и кашель унялся.

— Шабаш! — резко поднялся Углов. Клавдия шатнуло на лавке. — Пошли отсюда, пока старый хрыч не врезал с перепугу. Нехай живет. Будет время, потолкуем.

У Ильи опять муторно зашлось внутри. Но и Сергею было нехорошо. У самой двери его шатнуло.

— Что с тобой?

— Елена сказала: еще день, два, и впадем в спячку. Кто сопротивляется дольше, может или рехнуться, или умереть. Такое бывало.

— Давай, прямо сейчас уйдем.

— Старого козла бы еще потрясти.

— Не думаю, что он сменит гнев на милость. Разве, Руслан с ним как-нибудь договорится.

— Руслан не станет.

— Не захочет?

— Не его это дело, — с необычной для себя тоской отозвался Углов.

— Думаю, — жестко предположил Илья, — мы вообще его интересуем постольку — поскольку. Нечто вроде увлечения экзотическими бабочками. В городе и в сельве он нас не бросил, допустим, по доброте душевной. А здесь? Не могу понять.

— Пошли к старосте, — не стал вдаваться в прения Сергей. — Нехорошо удирать втихаря.

— А если нас не отпустят?

— Я так понял, тут насилие не приветствуется.

А ведь можем застрять, тем не менее подумал Донкович. Встанут местные обыватели кругом, и прорывайся. Убивать, тут заказано, драться, возможно, нет. Но попробуй, одолеть толпу матерых, сытых, здоровущих мужиков. Да и не сможет Илья колотить непротивленцев. Углов, тот пойдет через них как нож сквозь масло, а Илья не сможет.

Так и шел за Сергеем, накручивая в душе клубок из сомнений и противоречий.

Староста ладил деревянную лавку возле своего дома. Когда двое подошли и молча нависли, не споро, поднялся от работы, разогнул могучую спину, по очереди оглядел одного, второго:

— Дело ко мне?

— Уходим. — Сергей был краток.

— Чем наш поселок вам не приглянулся? В других все, как у нас. Есть такие, где молодежи больше, а детей совсем нет.

— Мы обратно уходим, в сельву, а дальше, как карта ляжет.

Лицо старосты закаменело. Он шатнулся от пришлых. Сергей тоже сделал шажок назад, обозначая дистанцию. Но минута прошла, а действий со стороны местной власти так и не последовало. Противники расслабились, однако разошлись еще дальше.

— Про себя говоришь или про него тоже? — кивнул староста в сторону Ильи.

— Он сам за себя скажет. Хочешь, спроси.

— Хорошо ли подумали?

— Подумали. А что торопимся, так сам понимаешь…

— Сельву два раза пройти, никому еще не удавалось.

— Стража возвращается по реке.

— Верно. Есть такой путь. Только вдвоем будет трудно управлять плотом, а на маленькой посудине не пройдете.

— Как уж получится.

— Спрошу еще раз: хорошо ли подумали?

— Что еще дельное посоветуешь?

— Думайте.

Илья приготовился услышать злую матерную отговорку Углова, но тот настороженно перепросил:

— Ты о чем?

— Вернетесь в город, а дальше?

— Видно будет.

— Подумай, что станется, если оттуда к нам попрет толпа? Ладно, если из Алмазовки или Игнатовки, а если крюковцы кодлой нагрянут? Плато, конечно, всех меняет, а как не опасаться… . Вот и думаю, стоит ли вас отпускать?

— Сможешь остановить?

— Нельзя силой загнать человека в счастье. Рай надо выстрадать. А потом смириться с тем, что он такой, какой есть.

— Не отпустишь, я лучше руки на себя наложу, чем обращусь.

— А твой друг? — староста обернулся к Илье.