Кольца Джудекки

Вполне подходящее время, чтобы пойти на попятный. Скромно и с достоинством. Философская база уже подведена. Осталось, согласится и — в светлое будущее.

— Не отговаривайте меня, пожалуйста, — мирно попросил Донкович. — Только время затянем. А оно, как я понимаю, дорого.

— Пошли.

Староста бросил недоделанную скамейку и зашагал к околице. По дороге не оглядывался, только однажды кликнул Виктора себе в подмогу. Илью, в который раз за сегодняшний день, замутило, захотелось остановиться и присесть. А лучше лечь.

Ни фига! Он быстрее заработал ногами. Сознание, что для его же блага, однако, против его человеческой воли, плато пытается его удержать, заставило упорно, сквозь дурноту шагать вперед.

Отпустило только у кордона. Дом стоял пустой, двери — настежь. Им махнули проходить. Сергей первым шагнул сквозь сумрачную границу света-тени. Илья — следом.

Вдоль стен на полках громоздились тюки и кипы. Запах стоял как дома в магазине «Колониальные товары», где Донкович иногда покупал чудовищно дорогой, божественный «Эрл Грей»: кофе, пряности, сушеные фрукты, выделанная кожа, благовония. Но здесь ароматы были намного гуще и чище одновременно.

— Собери им чего, Витек.

— Много?

— Как страже. Эти, пожалуй, дойдут, а если и пропадает…  Вон, заплечные мешки, — обернулся он к друзьям. — Тащите сюда.

На дно мешков аккуратной кипой лег папир. Твердые обработанные специальным составом листы придали мешкам подобие коробов, сверху укладывали все подряд. Но не навалом. Виктор действовал осторожно и с умом. Когда мешки наполнились, их натуго завязали и перенесли на пристань. Там у самой кромки воды телепалась на конце лодочка. Мешки заняли свое место, однако, староста не торопился садиться на весла:

— Оглядитесь хоть на прощание.

— Да, ладно, тебе, хитрец. Не видишь, нас уже шатает. Будешь тянуть, тут и свалимся.

— Не со зла я! Посмотри, вдруг не доведется увидеть еще раз.

Он прав, Илья обежал взглядом горизонт. Мир плато оставался, невыносимо прекрасен. Они уходили.

* * *

Стоя на краю пристани, над лодочкой Сергей спросил:

— Так и отпустите? В том смысле…  сам говорил, вдруг приведем всякую сволочь.

Волнуется, что ли, железный Углов? Его речь показалась Илье не очень связной. Но абориген, против ожидания, не насупился, а махнул рукой:

— Сомнения, конечно, есть. Но думаю, эта земля любого сломает. Не сломает, так сотрет. Здесь — сила. Против нее никакое зло не мочно. Однако и добром ее так вот просто не назовешь. Сила. Не человеческое оно. А жить где-то надо. Езжайте.

Сергей крабом перебрался в лодочку, сел у весла. Следом за ним, как богомол, заработал сочленениями Илья. Чуть лодку не перевернули, пока угнездились. Виктор уже собирался шагнуть к ним, когда от рощицы протрубила птица. Человек, даже очень умелый подражатель, на подобное не способен. Трель переливалась от высокой, чистой, на пределе слышимости рулады до трубного лая.

Староста дернулся. Они с Виктором выпрямились, развернулись и встали плечом к плечу, загородив уходящих от опасности.

К пристани бежали Руслик и бань-ши. Сергей, кряхтя, полез из лодки. Как же! Уйдет он, не обняв на прощание друга. Илья вдруг сообразил, что и сам уже стоит на пристани. В руках у Руслана как мячик на веревочке подпрыгивала малая котомка. Бань-ши приплясывала у него за спиной, подстанывая и норовя коснуться: то голову на плечо опустит, то потрется круглым боком.

— Что с ней? — спросил Сергей буднично, будто Руслан бежал от леса, абы поговорить об орнитологии.

— Не хочет расставаться.

— Не понял?

— Я ухожу с вами.

Илья не поверил своим ушам. Руслан ведь, как будто к себе домой попал. Он тут был свой, а они — люди — чужаками. Илье казалось, скорее старожилы добровольно покинут плато, нежели Руслик согласится отсюда уйти. А оно — вот оно! Стоит и виновато улыбается: простите, люди добрые, что помешал торжественному отплытию.

— А как же…  — староста показал на несчастную бань-ши. Та насторожилась, перестала причитать.

— Просто. Говори с ней. Мысленно говори, что хочешь, она поймет. А чтобы услышать ответ, расслабься. Разреши ей проникнуть в твои мысли.

— Как это?!

— Не бойся. Вы все заражены страхом еще с Дита или с Земли. Не надо ее бояться. Она очень добрая. Она спасает. Только не пугай ее, пожалуйста. Она мне поверила. Я обещал, что люди ее больше не тронут.

Пока Руслан говорил, староста осторожно, мелкими шажками двигался в сторону птицы. Подошел и вперился в круглые, фиолетовые гляделки. Напружинился. Пискни кто рядом — рванет во все лопатки. Однако прошла минута, а нападения со стороны пернатой твари не последовало. Староста начал расслабляться, потом обернулся к людям:

— Если что — держите меня все, — и враз обмяк. Руки повисли до колен.

Они неподвижно стояли, боясь спугнуть мгновение. Птица сначала отпрянула, мотнула головой в сторону Руслана, потом, прислушалась, переступила лапами ближе… еще ближе. Голова с огромным уродливым клювом потянулась к человеку, похожие на костяную хлеборезку, челюсти тихо защелкали. Потом птица положила голову человеку на плечо, глаза прикрылись.