Кольца Джудекки

Руслан подставил Илье плечо. Ворон здешних мест с Сергеем ушли вперед. Илья с Русланом сильно отстали.

— Что это было? — спросил Донкович.

— Ты про голос земли?

— Наверное.

— Хорошее средство. Только, как это называется…  радикальное. Или поднимет или убьет. Нам повезло.

— Как…

— Дерево коб. Его корни растут из самого сердца земли. Если поселиться под таким деревом, будешь жить вечно, постепенно прирастешь к нему, станешь его частью. Но и дерево коб когда-нибудь умирает. Из его ствола делают полый барабан.

— И что дальше?

— Силы земли, — заключил Руслан. Илья догадался — все, других пояснений не будет, да и пришли уже.

За стеклянной изгородью пряталась настоящая изба. Из трубы сочился слабенький дымок — только затопили. Дверь нараспашку.

Одна большая комната без перегородок до половины была разгорожена печью. Самая настоящая печь! Правда, сложенная из дикого камня.

— Неужели ты все это сделал своими руками? — спросил Илья.

— Сыновья ладили. Я только проектировал.

Мудреное, чуждое сельве и всему здешнему миру слово слетело и вплелось в разговор вполне органично. И сам, обряженный в драное рубище, дед не казался инородным в чистой, просторной комнате. Скорее, выглядел экзотично.

— Сейчас кашки поедим.

Илья насторожился, в стойку стал и Сергей.

— Рис?

— Выращиваю помаленьку. Как-то от китайцев перепало. Развел. Растет, конечно, не такой, как у них. У них высотой с осоку прет. У меня, как дома, с полметра, и зернышки мелкие.

Дед зачерпнул пятерней из мешка. Посыпались совсем обыкновенные, слегка красноватые, длинные зерна.

— Что вытаращились? Риса не видали?

— Мы его столько съели…  едва живы остались.

— В городе?

— Ага, в Алмазной слободе.

— Это которая теперь так называется?

— Слева по течению, у стены.

— Не разъело еще…

— Что? — не понял Сергей.

— Ты сколько в городе прожил?

— Года два примерно, Илья — с полгода, Руслик — год.

— Вся слобода заселена?

— Нет. Выморочка большая, но не продвигается. Так говорят, по крайней мере.

— Значит — остановили.

— Слушай, дед… 

— Меня зовут…  впрочем, дед — так дед.

— Я хотел спросить, не знаком ли ты с Клавдием?

— А что, встречались?

— Еще как. Он нам не обрадовался. Скорее, наоборот.

— Клавдий, поди, до сих пор ждет, что за ним придут?

— Даже подарок для визитеров приготовил. Так, ты его знаешь?

— Давно. Еще с города, вернее с Элизиума.

— Это где?

— Место такое за стеной. Раньше называлось Элизиум, теперь — Джудекка.

— Говорил же я, что там живут! — встрял Илья.

— Как догадался?

— Увидел сигнальные ракеты, решил, померещилось. Я тогда был не совсем здоров.

— Скажи, чуть коньки не отбросил. Еще бы маленько, и в зомби превратили, — напомнил Сергей.

— Живут там, а как же, — подтвердил дед и пошаркал к выходу.

— Пойду баню затоплю. Не мыты, поди, с самого проявления?

* * *

— Слышь, как второй раз проявляюсь! — Сергей лежал на полке. На полу валялся облетелый веник. Широкая спина Углова пылала. Руслик сидел ступенькой ниже и чуть покачивался. И его укатали. Илья встал, поддать пару.

Дедок соорудил себе славную баньку. Все настоящее: каменка с прямым дымоходом, полки, влажные, черные бревна стен. Будто обратно родились. Сейчас выйдут, а там: самовар, водочка и сугробы за мутным, морозным окном.

Парились уже который час. Наружу почти не выглядывали. Только вначале Сергей придирчиво проверил, не придумал ли дед кой каверзы. Однако дверь открывалась вовнутрь — не подопрешь; дрова в топке полыхали самые обычные. И никакой ядовитой живности вокруг. Так и сидели, гоняли пар, да изредка выходили подбросить дровишек. Бочка с холодной водой стояла у входа на улице, по дороге ополаскивались и — опять в пекло.

— Предполагаю, это и есть Ад, — вдруг заголосил Илья. — Шестой круг, где грешников жарят. А дед — штатный черт.

— Это ты врешь, — в тон ему откликнулся Сергей. — Нам с тобой, понятно, тут самое место. А Русланку с нами за что?

— За компанию — не водись, ангел, с темными личностями.

— Я не ангел, — неожиданно отозвался Руслан. Думали, уснул, ан нет — открыл глаза и блаженно улыбается. — Ангелы живут на небе.

— Это тебе наврали, парень, они живут везде, только встречаются редко.

— Ага, — подтвердил Илья. — Вымирающий вид.

— От, ведь гад! Всегда норовит испортить разговор, — ругнулся Сергей и завозился, переворачиваясь. — А не пора ли нам, господа грешники…  и праведники, того.

— Чего, того?

— Топать отсюда, кто еще может.

— Слушай, как не хочется-то.

— Скоро угорим. Я уже поплыл. Лежу и кумарю.

— Тогда пошли. Тебя, кабана, потом втроем не вытащить.

Пора. Не хватало, подраться вениками.

О чудо! В избе на столе стояла глиняная бутыль, от которой за версту сдавало сивухой. Щас снег пойдет. Но таких изысков уже никто не ожидал. Ад он и есть ад, никогда в нем не достичь полного счастья.

В мешках для каждого нашлась чистая одежда. Староста верно рассудил: сами не сносят, так поменяют на что — пригодится.

После третьей или четвертой — старик пил со всеми, Руслик отказался — потянуло на разговоры.

— Давай, дед, колись. Кто в теремочке живет? В смысле — за стеной?

— Люди.

— Не финти, старый. Рассказывай, давай. Или ты тоже, ждешь посланца оттуда?