Кольца Джудекки

Если он день-два еще проваляется в затончике, на постепенно оседающем плоту — взбесится! Пойдет крушить направо и налево. Если его рывок прозевают, Илья дорвется до китайской границы, передушит и перережет на своем пути все живое, чтобы в конце концов нарваться на пулю из до боли родного калаша, и лечь в рисовое поле новой порцией удобрения. Внутри бродило. Если из этой бутыли не вытащить пробку — разнесет.

* * *

Три шага. На черной тропе поперек белела тонкая полоска папира. Руслан и Сергей были уже у двери. Так. Постоять. Только не считать быстро! Надо ориентироваться по стуку сердца. Хрена тут сориентируешься, если оно несется как бешеная кошка, толкается в грудь изнутри. Три шага. Так. Две полоски. Что там Руслик втолковывал? Ой! Илья плюхнулся на четвереньки. Вовремя. Над головой просвистело, шевельнулись волосы. По самому краешку прошло! В голове мигом все перепуталось. Он забыл, что делать дальше! Так и стоял, наливаясь темным отчаянием. Казалось, еще вдох, и начнется. Что? Крики, свет прожекторов, выстрелы, урчание…  Именно урчание. Некто голодный должен подползти, вцепиться и рвать…

В секундное просветление, в краткий пробел влетело: надо ползти или идти на четвереньках. И все!

Как он добрался до крохотной площадки, на которой прижались к стене друзья, не помнил. В голове гудело. Сердце, кажется, вырвалось из реберного плена и колотилось прямо под кожей.

Когда Илья выполз на площадку и наткнулся на Угловский сапог, так обрадовался, чуть ни закричал. Сверху ухватили за шиворот, вонючая твердая как деревянный черпак грабка зажала рот. От грубого обращения с организмом, страх начал стремительно убывать, пока не растворился в возмущении. Илья дернулся. Его отпустили.

За выступом скалы перед дверью сидел часовой. Склон холма мертвенно светился. Откуда идет свечение, понять было невозможно. Но его хватало, чтобы не спотыкаться друг о друга.

Сергей, вжимаясь в стену, двинулся к краю площадки. Следом за ним качнулся Руслан, но Углов вскинул руку. Все замерли. Ночь голосила, иначе их давно бы услышали. Кто-то орал в отдалении голосом дурной обезьяны. Что-то с прихлюпом ухало. Верещали ночные обитатели близкой сельвы — не видно, но слышно и страшно.

Илья отвлекся, а когда глянул на Руслана, парень стоял белый как известковая глыба. Даже руки побледнели. Илья инстинктивно шагнул и прижал мальчика к стене. Тот дернулся, но мгновенно сник. За выступом коротко вякнуло и затихло.

— Сюда, — позвал Углов.

Илья отступил, было, но Руслик начал оползать на землю. Пришлось звать на помощь Углова.

Вместе они перенесли парня к дверям. Он не закрывал глаза, однако, похоже, ничего не видел. Друзья, кряхтя, усадили чудовищно тяжелого Руслана у стены. Сергей оттащил труп часового подальше, потом пригляделся и просто спихнул его с уступа вниз. Теперь уже все равно. Или они войдут в портал, или останутся здесь и примут смерть на месте. Наличие отягчающих обстоятельств в виде трупа ничего ни убавит, ни прибавит.

Руслан тихо застонал, пошевелился. Сергей присел рядом на корточки, куском папира обтер ему лицо.

— Зачем? — губы парня едва двигались.

— Он хотел меня убить, — твердо ответил Углов. Руслан встряхнулся, попытался сесть.

— Где он?

— Внизу.

— Ты его сбросил?

Слова падали как свинцовые капли. Но Сергей выдержал напор.

— Да. — Выпрямился, глянул на Руслана сверху вниз.

— Иначе нельзя было?

— Нет.

Руслик поднимался тяжело как старик. Пошатался немного и, только окончательно утвердившись на ногах, обернулся к двери. Мальчику стоило приложить ладонь к камню, как плита отошла.

На Илью повеяло холодком. Постепенно эфемерный холодный хвостик-струйка превратился в настоящий Борей. За ним пришел ледяной шквал: сковал, забил в глотку дыхание и согнул бы в хрупкую, звенящую спираль…  если бы в единый момент не кончился.

Распахнутая на всю ширь проема, дверь зияла могильной тьмой. Руслан, покачиваясь, стоял на пороге. Справа притопывал, закоченевший Углов.

— Пошли — прохрипел он и, отстранив Руслика, шагнул в темноту.

Их ждал спуск, похожий на затяжное, захватывающее дух скольжение. Уклон выравнивался в похожей на чашу рекреации. Здесь они отдыхали, восстанавливали дыхание Дальше — короткий подъем в десять острых ступеней и опять — вниз.

Когда Илья закрывал дверь, по тропе к порталу бежали люди. Он даже успел разглядеть, ковылявшего в арьергарде, старейшину. На Вонг Ли, как на колу, развевалась белая просторная рубаха. Тропинка-то — всего, ничего — коротенькая, но преследователям пришлось двигаться точно так же как беглецам, с остановками. Донкович притянул за скобу тяжелую холодную плиту, дождался чавкающего звука — дверь уверенно стала на место — и лихорадочно зашарил по внутренней поверхности. Кнопка? Ключь? Рычаг? Выше? Ниже…  пока ни наткнулся на стальной брус, потянул железяку на себя и успел загнать ее в паз. По тягуну он несся со скоростью курьерского.