Кольцо

И вдруг мучительно захотелось схватить ее, обнять, развернуть к себе, взмолиться: «Нэнси, котенок, солныш­ко, ну не будь ты такой! Хотя бы в этот, последний ве­чер...»

Нет! Нет, он не будет начинать все сначала, не будет просить — это бесполезно! Ответом все равно станут лишь чужие пустые глаза. Той Нэнси, которая могла бы это услышать, его Нэнси больше нет...

Ник осторожно повернул голову и увидел на соседней подушке затылок с золотистыми прядками, похожими на перышки канарейки. Все остальное скрывалось под по­крывалом.

Подумал: «Черта с два я стану ее обнимать!» И пришел в ярость от мысли, что заставляет себя не делать этого.

Повернулся, обнял — сильно, до боли, будто стре­мясь целиком вобрать, втиснуть ее в себя, — и уткнулся лицом в эти золотистые, щекочущие, сладко пахнущие прядки.

— Нэнс... Нэнс, котенок мой... Пожалуйста, пожа­луйста, Нэнс! — пробормотал он, сам не зная, о чем про­сит, — а руки уже начали свой привычный бег по так легко откликавшемуся на его прикосновения теплому телу...

Мегитабель Вильямс (именно такое аристократиче­ское имя скрывалось под простецким «Мэгги») нервни­чала зря. Вечеринка удалась на славу!

На ярко освещенной лужайке перед домом был раски­нут огромный бело-золотой шатер, в котором стояли сто­лы с изысканными деликатесами. Официанты в таких же бело-золотых смокингах обносили не добравшихся до шатра гостей напитками и закусками.

Со всех сторон слышался смех и приветственные воз­гласы — гости продолжали подъезжать, группами и пооди­ночке. Оркестр наигрывал веселую мелодию из популяр­ного мюзикла; то там, то тут мелькали вспышки фотоаппа­ратов: вслед за прибывшими знаменитостями неизбежно последовали и репортеры.

Словом, Мэгги было чем гордиться — недаром она по­жертвовала Губернаторским балом, лишь бы как следует присмотреть за подготовкой к своему! Она остановилась на минуту, озирая свои владения, — и, увидев Ника с Нэн­си, неторопливо идущих по дорожке из глубины парка, поспешила им навстречу.

— Вы уже пришли! — радостно сообщила она очевид­ное. — Нэнси, дорогая, какое у вас очаровательное оже­релье! Это аквамарины, да?

Сама Мегитабель Вильямс, в серебристо-сером платье и с бриллиантовой тиарой на голове, походила сейчас на королеву из какого-то детского фильма. Ей было уже да­леко за пятьдесят, но выглядела она куда моложе, и седи­на, проступавшая в светлых волосах, не старила ее, а лишь придавала тщательно уложенным в замысловатую приче­ску локонам красивый серебристый оттенок.

— Это голубые топазы, — дотронулась до ожерелья, словно проверяя, на месте ли оно, Нэнси.

— Какая прелесть! А я думала, топазы бывают только желтые! Пойдемте, я вас познакомлю с гостями! Правда, еще не все приехали — у нас обычно собираются только к полуночи.

Любимым выражением Мэгги было «у нас...» — то есть в том единственном и неповторимом, отличном от всего земного шара месте, которое заслуживало внимания: в Гол­ливуде. «У нас» не носят в этом году шафраново-желтый цвет. «У нас» ездят отдыхать в Норвегию: Италия — это пошло и избито! «У нас» вечеринки длятся до самого утра.

— Знаете, с кем я вас сейчас познакомлю?! Со Стиве­ном Кормом! — Мэгги ликующе уставилась на Ника, словно ожидая, что он сейчас упадет в обморок от восторга.

Вместо этого Ник, чуть не заскрежетав зубами — и сюда этого... черт принес! — вежливо ответил:

— Спасибо. Танкред нас уже познакомил сегодня на Гу­бернаторском балу.

Мэгги была явно разочарована: главная сенсация ве­чера не произвела должного эффекта, — но продолжила делиться радостью:

— Он уже час назад приехал, один, и вроде никуда боль­ше ехать не собирается!

— А что, обычно он приезжает с кем-то? — поинтере­совался Ник, покосившись на Нэнси.

Та стояла с легкой светской полуулыбкой на лице, рассеянно разглядывая шатер и держа в руке подхваченный где-то бокал с шам­панским.

— Постоянной подружки у него нет — если вы это име­ете в виду, — беззастенчиво объяснила Мэгги. — Но, сами понимаете, одиночество ему не грозит. — И совсем по-де­вичьи хихикнула: — Любая была бы не прочь...

— А он, случайно, не... не голубой?

Ник продолжал незаметно поглядывать на Нэнси. По­казалось — или при этих словах губы ее чуть дрогнули?

— Нет, ну что вы! Определенно нет! Ходят слухи, что он несколько лет назад даже отказался сниматься у одно­го известного режиссера, — Мэгги понизила голос, — по­тому что тот с ходу предложил ему... ну, сами понимаете...

— Да, конечно, — кивнул Ник и обернулся к Нэнси. — Дай пивнуть!

— Что? — не сразу поняла она.

— Дай пивнуть глоток. В горле пересохло. Детская, дурацкая примета: выпью из твоего бокала — узнаю твои мысли...

— Ну куда запропастились эти официанты! — сердито оглянулась по сторонам Мэгги. — Пойдемте к пруду! Там коктейль-бар, и оттуда лучше будет видно фейерверк — он вот-вот начнется!

Дело было не только в фейерверке — судя по всему, ей хотелось поскорее выполнить основную обязанность хо­зяйки вечера: свести гостей с другими гостями, с которы­ми, по ее мнению, им будет интересно.