Kольцо

Вряд ли они вчетвером могли отсутствовать дома трое-четверо суток – это было бы слишком заметно. Доколе же следствие ничего такого не выявило, значит, уезжали они на день, не больше. Тогда можно запросто отпроситься у родителей «переночевать у подруги».

– В Минами-Хаконэ вы можете воспользоваться туристическим комплексом «Пасифик Ленд», – по-конторски сухо ответил женский голос.

– А поподробнее, для каких видов досуга он предназначен?

– Например теннис, гольф. Есть открытые спортплощадки, бассейн.

– А остановиться там можно?

– Конечно, есть гостиница. Можно снять отдельный домик. Если вы не возражаете, мы можем выслать вам буклет.

– Да, буду очень признателен, – Асакава вовсю изображал заинтересованного клиента, чтобы полюбовно выудить побольше информации.

– Скажите, пожалуйста, а без членского удостоверения там можно остановиться?

– Да, но проживание будет за отдельную оплату.

– Понятно. Тогда, будьте добры, подскажите мне номер этого туркомплекса. Я хотел бы туда съездить и посмотреть все на месте.

– Вы можете подать заявку нам, и мы сами все оформим.

– Нет-нет, спасибо. Мало ли, буду проезжать мимо, и решу заехать туда, так что… Короче, дайте мне телефонный номер.

– Одну минуту, пожалуйста.

Асакава воспользовался этой минутой, чтобы достать блокнот.

– Записываете? – спросил вернувшийся женский голос и продиктовал два одиннадцатизначных номера, с необычно длинным кодом межгорода. Асакава быстро записывал.

– Да, и на всякий случай. Какие-нибудь еще базы отдыха есть?

– Есть на озере Хамана, и еще в префектуре Миэ – там есть маленький городок Хамадзима, где находится примерно такая же комплексная база отдыха.

Нет, далеко! Для школьников или студентов это была бы слишком дорогостоящая поездка.

– Действительно, базы стоят на тихоокеанском берегу. Надо же, все соответствует названию!

Телефонистка тут же начала тараторить, какие прелести и золотые горы ожидают каждого, вступившего в клуб «Тихоокеанские курорты». Асакава некоторое время терпеливо слушал, но, в конце концов, прервал ее тираду.

– Все ясно. Подробности прочитаю в буклете. Вышлите его, пожалуйста, вот по такому адресу…

Он назвал свой адрес и положил трубку. Слушая телефонистку, он и вправду начал подумывать, что неплохо бы выкроить день и вступить-таки в вышеуказанный клуб. С того времени, как уснула Ёко, прошел час, родители уже уехали в Асикага, а Сидзука гремела тарелками в раковине на кухне, оставив сестру с ее мыслями.

Асакава взялся ей помогать и героически таскал посуду из гостиной.

– Слушай, ты сегодня правда какой-то не такой… – сказала Сидзука, не отрываясь от мытья посуды, – Ёко спать укладывать кинулся, на кухне со мной возишься. Что это на тебя напало? Просто чудо, а не муж – всегда бы так.

Меньше всего Асакава хотел, чтобы ему мешали думать, и был бы крайне рад, если бы жена на некоторое время стала живой иллюстрацией собственного имени[1]. Лучший способ заткнуть ей рот – просто не отвечать.

– Кстати говоря, ты когда Ёко укладывал, памперс ей надел? А то не хватало еще, чтобы она в гостях циновки замочила.

Не реагируя на вопрос, он молча разглядывал стены на кухне. Тиэко умерла здесь. Говорят, на полу были осколки стекла и разлита кола. Вероятнее всего, когда она доставала бутылку из холодильника, сработал тот самый злополучный вирус. Асакава открыл дверцу холодильника и, пытаясь воспроизвести сцену смерти, стал пить из воображаемого стакана.

– Ой, ты чего!?

Жена застыла с открытым ртом. Асакава продолжал. Не прекращая «пить», медленно обернулся назад, и его взгляд уперся в стеклянную дверь между кухней и гостиной. В ней отражалась лампа дневного света, висящая над раковиной. Снаружи было еще светло, в гостиной горел свет, а из кухни в стекле отражалась только лампа, но не лица людей. Если предположить, что в ту ночь, когда здесь стояла Тиэко, в кухне горел свет, а по ту сторону двери было темно, то получается, что… Именно! Дверь превращалась в зеркало и отлично отражала все, что было на кухне. Ему на секунду показалось, что дверь, как видеопленка, сохранила в себе все, что случилось. Удивительная вещь – стекло. Простая игра света и тени то придает ему прозрачность, то превращает в зеркало. Асакава вплотную приблизил лицо к стеклу.

Едва Сидзука коснулась его спины, как сверху раздался детский плач. Проснулась Ёко.

– Ёко проснулась, лапочка!

Почему-то показалось, что Ёко плачет неестественно громко, гораздо громче, чем обычно, когда просыпается среди ночи. Сидзука обтерла мокрые руки полотенцем и, взволнованная, побежала наверх. Вместо нее в кухню вошла Ёсими. Асакава протянул ей карточку.

Вот, возле пианино валялась, – сказал он как ни в чем не бывало и ждал реакции.

– Странно. Откуда это здесь? – недоумевая, покачала головой Ёсими.

– Может, это кто-нибудь из друзей Тиэко?