Кольцо безумия

Мечислав нашел меня у стойки через полтора часа. Он улыбался и выглядел очень довольным.

– Ты растешь, Кудряшка. Я не зря приказал ребятам позаниматься с тобой.

– Валентин считает, что мои навыки – скорее… имплантированные, с Печатью тела – от тебя – мне, – кисло процедила я. – Вот все быстро и усваивается.

– Но как хорошо!

– С паршивого вампира хоть зуб выдрать, – переиначила я поговорку.

– Кудряшка, а что ты будешь делать с моим зубом? Оправишь в золото и станешь носить на груди? На таких условиях я тебе его сам подарю… – Мечислав показал в улыбке весь подарочный набор.

Я скорчила рожицу.

– Размечтался. Я его в лабораторию на опыты отдам. Надо же узнать, откуда такая крепость и белизна! Изучу состав пульпы, дентина, эмали… напишу работу, защищу диссертацию, обанкрочу всех производителей зубной пасты…

– И будешь жестоко разочарована. Мои зубы такие от природы.

Все-таки за прошедшее время вампир научился понимать юмор. Хоть какой-то прогресс.

– Дося уехала?

– Вместе с продюсером.

– А что так плохо?

– То есть? – искренне удивился Мечислав.

– Ну, мог бы и воспользоваться ее… вниманием. Она была бы только рада.

– Ревнуешь, Пушистик?

Фырканье получилось особенно выразительным.

– Я? Тебя? Ой, мама… ревную?!

Издевательский смешок тоже удался. Тем более что был абсолютно натуральным. Ревновать вот этот ходячий символ экстаза?! Ага, сходи, поревнуй Колю Баскова к поклонницам. Результат будет один и тот же. В том смысле, что ты себе нервы перемотаешь, результата не получишь, а объекту – хоть бы хны. Кстати, а почему – хны? Что такое хна я знаю. То есть – хоть бы хны – в смысле хны на хвост насыпать? Сложно как-то.

Мечислав погрустнел.

– Вечно ты говоришь мне гадости…

– Это – не от великой радости, – вздохнула я, допивая сок. И решила перевести тему. – А все-таки почему бы и нет? Красивая. Модная. И готова на всё. Бери – и пользуйся.

Мечислав тоже решил не углубляться в наши взаимоотношения. А то начнется по пятидесятому разу…

– Юля, я вообще-то брезгливый.

– Вот не подумала бы…

– Все мои любовницы, все, – подчеркнул голосом вампир, – которых выбирал я, не шлюхи. А Дося как раз такая.

– Мы такие, какими нас делает общество.

– Если женщина родилась проституткой, никто ее не изменит, – отрезал вампир. – Равно как и мужчину. Не стану их осуждать, при необходимости такими очень удобно пользоваться, но сам я этого делать не хочу. Такие женщины, как она – хуже чумы.

– И меня еще спрашивают, за что я не люблю вампиров. Да вы просто лицемеры, – покривилась я.

– Отнюдь. Я могу посочувствовать Сонечке Мармеладовой[4]. В некоторых обстоятельствах человек может пойти на что угодно. Взять хотя бы Великую Отечественную, на которой сражался твой дед. Могу тебя заверить, шпионы не гнушались любыми методами. Вплоть до проституции. И я не могу их осудить. Но когда мужчина или женщина решает стать продажной тварью…

– Почему тварью!

– Потому что к человеческому роду они уже не относятся. Они на все готовы ради славы, денег, власти… да просто ради своей минутной прихоти. Это – хищные твари. И им сочувствовать никак нельзя.

– А если человек не представлял, во что впутывается?

– Даже у Доси был выбор – остаться, чтобы стать такой, – или уехать, выйти замуж за хорошего парня и прожить жизнь, пусть и без славы, но зато в радости и любви. Юля, это ведь глупости, что можно быть счастливым только во дворце. Счастье – оно не в золоте, а в твоем сердце.

Я с удивлением поглядела на вампира.

– Ты Библии перечитал? Такие слова…

– Не издевайся. Это ведь правда.

– Только услышать ее от тебя…

– А я что – не человек?

– Ты – вампир.

* * *

Я жду.

Несссколько сссотен лет – я жду.

Проклятые людишки. Ненависсстные… мерзсссссские…

Я был сссилен раньше. Они никогда не одолели бы меня один на один. Только хитроссстью. И подлоссстью.