Кольцо Фрейи

Сигурд ярл в это время стоял возле мачты: там его и выбрал целью Харальд, собираясь, по обычаю, начать битву броском копья во вражеского вождя. Сигурд, уже снаряженный для боя, с мечом и щитом, уклонился от броска, но копье прибило к мачте край его плаща. Норвежский ярл замешкался, освобождаясь от плаща, а Харальд уже одним из первых перепрыгнул вниз, на «Волка», тоже с щитом и мечом – тем самым Синим Зубом, что был ему дан как выкуп за Ингер. Это был действительно очень хороший меч, и Харальд мог это оценить. За ним лавиной бросились его люди, закипела схватка, и каким же тесным казался в это время большой боевой корабль!

Гунхильда в своем укрытии съежилась, сжалась, закрывая голову руками, стараясь поменьше биться о камни, но корабль болтало, никто им не управлял. Шум сражения над головой оглушал – треск щитов, крики боли, лязг и скрежет железа, яростные вопли. Казалось, все это совсем рядом, да оно и было совсем рядом. Жутко было подумать, что сталось бы, останься она наверху – ее затоптали бы, не заметив.

Она не знала, как долго это продолжалось: то казалось, что очень долго, а то – что считанные мгновения, но сколько ужаса они принесли! Шум немного сместился, а потом раздался звук, от которого Унн и Богута завизжали и попытались уползти еще дальше, прижались к Гунхильде – над ними подняли люк, в проем хлынул свет.

– Конунг, женщины здесь! – закричал кто-то.

После этого сперва ничего не происходило, и они даже не сразу разобрали, что шум битвы почти стих. Потом еще чья-то голова свесилась над люком и позвала:

– Выходите!

Унн и Богута и не подумали послушаться. Тогда кто-то из данов спустился и потянул за ногу Унн, лежавшую ближе к краю. Визжащая служанка была вытащена на свет, за ней Богута. Гунхильда двинулась к люку сама и сердито отмахнулась от чьей-то протянутой грязной руки – она не позволит, чтобы ее тянули, как крысу из норы!

Тем не менее, выбравшись на свет и жмурясь, она сейчас мало напоминала дочь одного конунга и невесту другого – в испачканной одежде, с пятнами грязи даже на щеках и на лбу, со спутанными волосами, перекосившимся худом и сбившимся на сторону плащом, со ссадинами на руках от камней.

– Вот она, конунг, – сказал кто-то, и Гунхильда с усилием открыла глаза, вновь привыкая к свету.

Но лучше бы ей было по сторонам не смотреть. Недавно столь прекрасный, корабль напоминал воина, павшего в битве. Над его правым бортом возвышался «Железный Ворон», прикованный кошками; с этой стороны нелепо торчали обломки весел, скамьи у обоих бортов были сбиты с мест, тут и там лежали тела – иные шевелились и стонали, иные нет. Кругом темнели пятна крови, валялись обломки щитов, прямо под ногами лежала секира на сломанном древке – хорошо, не чья-то голова.

Гунхильда бросила взгляд в сторону кормы: там столпились уцелевшие люди Сигурда, уже обезоруженные. Но, по крайней мере, Харальд не стал «очищать корабль», то есть убивать и сбрасывать в море всю вражескую дружину целиком. Сигурд ярл, к счастью, живой, лежал возле мачты, двое мужчин возились рядом, перевязывая ему раненое бедро и руку.

А прямо перед Гунхильдой стоял Харальд – еще в шлеме, под которым его лицо казалось особенно свирепым.

– Пойдем! – Он взял ее за руку и потянул в сторону своего корабля, прикованного к «Волку» кошками.

Однако Гунхильда уперлась и вырвала руку.

– Что ты натворил? – с гневом, возмущением и болью закричала она. – Зачем ты здесь? Зачем тебе все это нужно? Почему ты напал на нас?

– Я не хочу, чтобы ты уехала в Норвегию и вышла за Хакона, – прямо ответил он. – Потому что не хочу, чтобы потом еще и Хакон мстил мне за твоих родичей.

– За моих родичей? – повторила Гунхильда. – Что ты хочешь сказать? Ты ведь помирился с моими родичами! Ты не имеешь права!

– Вот мое право! – Харальд хлопнул себя по бедру, возле которого висел на перевязи меч Синий Зуб. – И другого еще ни один из моих предков не просил!

– Ты же принял виру! Ты больше не должен нам мстить!

– А я и не мщу. – Харальд усмехнулся. – Теперь пусть твои родичи приезжают сюда, если хотят тебя получить обратно, и мстят мне! Пусть они попробуют тебя отбить, если так уж желают выдать тебя за Хакона. И посмотрим, все ли они отсюда уйдут живыми!

– Но ты сам согласился на этот брак, теперь они родичи и тебе!

– Я не желаю таких родичей!

– Твой отец хотел этого!

– Мой отец не хотел, чтобы его дочь называли рабыней твоего брата. И этого не будет, потому что я принял выкуп и теперь она его законная жена, выкупленная даром и словом! И если теперь она овдовеет, это не опозорит ни ее, ни нас! Она даже успеет уехать вместе с Сигурдом и выйти за Хакона!

– Не получится! – запальчиво возразила Гунхильда. – Теперь его невеста – я!

– Если я убью Эймунда – за Хакона выйдет Ингер. А если Эймунд убьет меня – мне будет все равно, выходи хоть за тролля морского!