Кольцо Фрейи

И вдруг ей стало жарко, будто от прикосновению к Кольцу Фрейи в тело влился огонь. Вспомнилось, как ее обнимал Харальд, ощущение его силы и тепла; в миг смертельной опасности, когда все чувства ее пришли в возбуждение, вспыхнула такая жажда жизни, что Гунхильду с невероятной силой потянуло к Харальду – казалось, еще немного, и мощь этого желания поднимет ее и понесет над волнами, будто валькирию. Казалось, в его объятиях она могла бы укрыться от бури, ветра, дико беснующегося моря, от всех опасностей и невзгод. В этот миг она думала, что если она только останется жива, никакие раздоры не смогут разлучить ее с Харальдом, ибо все это мелочь и суета; она готова была простить все и примириться с чем угодно, лишь бы быть с ним. Буря смыла и отбросила все внешнее, сила собственной любви предстала перед ней во весь рост, и она поняла, что только с Харальдом она сможет жить по-настоящему, а без него придется лишь притворяться, будто живет – отведи ей судьба еще хоть сорок лет! Только бы не пойти на дно вместе с кораблем, только бы выжить, увидеть его снова!

– Сни… а… ать… а… – доносились какие-то обрывки воплей сквозь вой ветра, но хирдманы поняли, что конунг приказывать снять мачту.

Это было сейчас самое разумное. Мачту опустили и положили на дно судна, между скамьями, там, где уже лежала рея с парусом. Поставили второй плавучий якорь, чтобы судно не рыскало задней частью. Подняв голову, Гунхильда обнаружила, что уже вполне отчетливо слышит голос отца, а значит, море поуспокоилось и непосредственной опасности для жизни уже нет.

Зато хлынул дождь – проливной, водопадом, так что она едва успела юркнуть обратно в палатку. Вскоре он кончился, но через какое-то время начался опять, потом еще и еще, так что вся ее одежда пропиталась влагой, а хирдманы вымокли, несмотря на кожаные рубахи и плащи из тюленьих шкур. Однако теперь уже не страшно было подойти к берегу и искать место для отдыха и ночлега.

– Вот у нас молодые и испытания прошли! – смеялся Олав у костра, когда все четыре корабля встали у пустого дикого берега, чтобы дать людям отдых. – Как положено на праздник зимних ночей!

– А нам обещали, что это будет повеселее! – бормотал шестнадцатилетний парень, по имени Гисль, впервые взятый в поход, но своей неуместной разговорчивостью уже заслуживший прозвище Балабол.

Гунхильда не смеялась, зябко кутаясь в плащ. Вспоминая бурю, она все более убеждалась, что этот разгул стихий случился неспроста. У нее есть враги не только в явном земном мире. Настала темная половина года и близятся дни, когда мертвые возвращаются, а значит, ей нужно быть готовой к неприятным встречам.

Глава 16

Однажды, уже после осенних пиров, к Харальду подошел Грим управитель, а с ним его жена Сигрид и Орре, парень из челяди Эклунда. Увидев своего человека, Харальд нахмурился – его приезд означал новости из дома, а хороших новостей он не ждал.

– Тут вот Орре приехал. – Грим показал на парня, будто Харальд сам его не узнал. – Прислали Арне и Финна. Финна всю ночь была с хозяйкой, и говорит, неладно у нее дело.

– Что происходит? Говорите, нечего язык жевать!

– Это нам бы лучше с королевой поговорить…

– Почему с королевой?

– Ну, это, конунг, женские дела, нам в них встревать не годится.

– Женские дела! – Уж конечно, ворожба всегда считалась женским занятием. – Что такое, говори сейчас же!

– Финна говорит, как бы хозяйке ребенка не потерять, вот что!

– А! – В первый миг Харальд испытал облегчение, но тут же вновь нахмурился, одна причина для тревоги сменилась на другую. – Да, это надо сказать королеве. Пойдем.

Выслушав посланца, Тюра немедленно стала собираться. Что бы она ни думала о жене своего младшего сына, потерять внука не хотелось. В тот же день Тюра и Харальд поехали в Эклунд и прибыли туда незадолго до вечера.

Навстречу им вышла Финна, мать Арне, мудрая женщина, руководившая служанками и заправлявшая во время нездоровья хозяйки всей усадьбой.

– Ох, королева, какое счастье, что ты приехала! – Она всплеснула полными руками. – А я уж не знаю, что делать! Надо принести жертвы дисам и Фригг, а не то наша хозяйка вот-вот родит!

– Но еще рано! – воскликнул потрясенный Харальд. – Говорили же, что к йолю!

До йоля оставалось еще почти два месяца, и он никак не ждал так быстро.

– То-то и оно! – Финна озабоченно покачала головой, потом знаком предложила Тюре отойти на пару шагов и зашептала, чтобы не слышали мужчины: – У нее с утра пошли боли, говорит, будто рукой кто-то сжимает изнутри, и тяжесть, крови немного на сорочке я видела. За спину тоже хватается и стонет.

– Пойдем к ней, – заторопилась Тюра. – Харальд, побудь пока здесь. Если будет совсем плохо, позовем отца.

Харальд кивнул с растерянным видом. Роды, как сугубо женское темное дело, его смущали, хотя от него ничего, разумеется, не требовалось. Зато Горм мог помочь в самом крайнем случае, ибо конунг наложением рук способен исцелять многих больных.