Кольцо Фрейи

– Асфрид никогда не учила меня злой ворожбе! Это не к лицу королеве, она ведь не какая-нибудь старая ведьма! – Нападки на бабушку задели Гунхильду даже сильнее, чем на нее саму. – Никогда в жизни она не наводила на людей болезнь или безумие! Она только помогала, лечила, и меня учила только этому.

– Что толку спорить, – сказал Горм. – Пусть пойдут и поищут в постели у Ингер, нет ли там чего лишнего.

Гунхильда первой бросилась к двери, но не успела сделать и двух шагов, как железная рука схватила ее за плечо.

– А ты сиди! – Харальд почти толкнул ее к скамье. – Без тебя обойдутся.

Тюра и Хлода ушли в женский покой и приказали служанкам перерыть лежанку, на которой спали Гунхильда и Ингер. Гунхильда осталась в гриде, рассерженная, обиженная и негодующая. Сильнее всего ее ранило это ожесточение и холод в глазах и словах Харальда. Выходит, он думает, что она могла испортить его сестру зловредной ворожбой! Он, который… А она уже почти поверила, что он ее любит! Невозможно было не верить после той ночи в кургане Фрейра, да и потом она не раз замечала в глазах его, устремленных на нее, тепло и радость, смешанные с затаенной грустью. И вот все это исчезло. Он снова думает, будто она ведьма! Как будто сам не знает, что из-за любви люди совершают поступки, которые остальным кажутся странными, а им самим – единственно верными. А хотя…

Гунхильда невольно выпрямилась на скамье. А что если Харальд подумает, что она и его приворожила к себе? А что если… если и ее саму кто-то приворожил к Харальду, из-за чего она вот уже несколько месяцев не знает покоя!

Пораженная этой мыслью, она смотрела перед собой невидящими глазами и даже не заметила, как женщины вернулись. Вдруг осознав, что вокруг стало очень тихо, она подняла взгляд и увидела Тюру – та смотрела на нее с таким потрясением и ужасом, будто девушка у нее на глазах превратилась в троллиху, поросшую мхом.

– Что такое? – похолодев, спросила Гунхильда.

– Там… – Тюра взглянула на мужа, беспомощно потыкав рукой в сторону двери. – Там… нашли… лежит…

Можно было подумать, что в постели Ингер лежит живой дракон.

– Ну, вы принесли? Покажите! – потребовал Горм.

– Что ты, конунг! – ответила Хлода. – Разве мы посмеем прикоснуться к такой пакости?

– Пойдем посмотрим, – сказал Харальд.

Но сам не сдвинулся с места, а за ним и остальные, пока Гунхильда не поднялась и не шагнула к двери. Она вышла первой, прочие за ней. И вот вся семья Горма и домочадцы, кто мог поместиться, проследовали в женский покой, где умерла Асфрид и откуда исчезла Ингер. Вся постель девушек была перерыта, подушки разбросаны по углам, тюфяк откинут, одеяла слетели на пол.

– Вон она! – Хлода ткнула пальцем во что-то на одеяле с таким видом, будто там была ядовитая змея, к которой не стоит приближаться. – Бера нашла ее и уронила с перепугу.

Служанка рыдала в углу и лихорадочно терла о подол мокрые руки, будто не надеялась стереть с них ядовитые следы злой ворожбы.

В покое было слишком темно, но Горм велел принести факелы. При свете удалось рассмотреть, что это обломок кости, длиной с палец или чуть больше, покрытый множеством темных черточек.

– Это руны! – ахнула Тюра. – В самом деле! И на них что-то темное… должно быть, кровь!

Харальд стоял, стиснув зубы, с напряженным взглядом. С того давнего случая с сестрой Гунн и ведьмой Ульфинной любой намек на злобную ворожбу выводил его из себя настолько, что он терял способность здраво рассуждать. По крайней мере, в первое время.

– Давайте попробуем разобрать, что там начертано, – предложил Горм. – Думаю, нам надо позвать Регнера. Слышал я, что Сигурд Щедрый знает руны чуть ли не лучше всех в Северных Странах. Но…

– Но ему-то и незачем знать, что здесь произошло, – закончил за него Харальд. – Если кто-то узнает, что на Ингер навели чары, это опозорит нас всех, а она никогда не выйдет замуж, даже если удастся придушить того ублюдка…

– Конунг, только не прикасайся! – Тюра схватила мужа за плечо, когда он было нагнулся к косточке. – Вдруг эти чары испортят любого, кто их тронет!

– Хозяйка, ты от страха немного того… переволновалась. – Горм успокаивающе похлопал жену по руке. – Тебе ли не знать, что руны действуют только на того, на кого направлены, а я ведь не молодая девушка на пороге замужества! Ты же не думаешь, что я воспылаю противоестественной страстью к Эймунду, если прикоснусь к этому огрызку!

– Лучше не говори таких ужасов, конунг! Как мы можем знать, на что способны ведьмы!

– А тебя, отец наш, это опозорило бы еще сильнее, чем твою глупую дочь, – бросил Харальд.

Тем не менее трогать косточку руками больше никто не стал: послали в кузню за клещами и ими ухватили жуткую вещь. Кузнечные клещи сами по себе способны отогнать любое зло, и многие ждали, что от их прикосновения вредоносная кость рассыплется в прах, но Горм держал ее осторожно, и она была благополучно доставлена во двор, под яркий солнечный свет.