Кольцо княжны Таракановой

Княжна завизжала от ужаса, но на ее крик никто не пришел.

Самая крупная крыса вскарабкалась на койку.

Княжна вскочила, отбросила крысу ногой.

Та перекувырнулась в воздухе, шлепнулась в воду и снова поплыла к койке, при этом злобно шипя.

Княжна снова закричала без большой надежды на отклик.

Никто не отозвался.

Тут она вспомнила, что ей недавно рассказывала словоохотливая тюремщица.

В Санкт-Петербурге, расположенном в низкой болотистой местности, в дельте реки Невы время от времени случаются страшные наводнения, во время которых нагнанные из залива воды затопляют половину города.

И вот наверняка сейчас началось такое наводнение…

Вода в каземате поднималась все выше и выше.

Уже несколько крыс вскарабкались на койку и подбирались к ногам несчастной узницы…

Елизавета схватилась за руку, надеясь на свое заветное кольцо…

Но кольца на руке не было.

Ну да, ведь она отдала его тюремщице, надеясь, что та передаст письмо графу Орлову…

Вода все прибывала, и из темной глубины смотрело на нее лицо бабушки, которая так похожа была на ворону… Бабушка хрипло расхохоталась.

Аня проснулась от привычных звуков, раздававшихся сверху. Это неугомонные сороки бродили по крыше. Надо же, так топают, как будто не сороки, а птеродактили.

В хижине было холодно, так что она укрывалась стареньким, но чистым ватным одеялом, которое принес участковый Петр Алексеевич. На следующий день после их разговора он снова приехал на мотоцикле и передал Ане большой тюк, сказал, что его хозяйка посылает.

Чего там только не было… Вот это одеяло, теплая вязаная шаль, носки и даже… тут Аня просто прослезилась – две пары новых трусиков, чистая майка и запечатанная зубная щетка с пастой.

Снова участковый уговаривал Аню ехать домой, говорил, что подсадит ее в поезд к знакомому проводнику, тот доставит ее в Зареченск в лучшем виде. Но Аня только мотала головой, вспоминая жесткие руки на своем горле и голос, перечисляющий выдуманные ее грехи.

Нет уж, в руки к этом монстру, своему мужу, она сама ни за что не поедет, уж лучше здесь остаться, хоть Тютюню защитит.

Вот с Тютюней было плохо, точнее никак. Потому что с того случая, когда Аня отогнала трех подонков, Тютюня исчез. Не было его ни здесь, ни на станции, ни возле магазина, участковый бы сказал.

Оттого он и уговаривал Аню ехать, потому что одной в лесу точно делать нечего, а Тютюня, может, вообще не вернется. Аня только вздыхала и отмалчивалась.

Сейчас она всунула ноги в ледяные галоши, потому что шнурки на ботинках замерзли, и вышла на поляну. Вдохнула чистый осенний воздух, пахнущий дымком. Очаг слегка дымился, а рядом с ним застыла скорченная фигура, закрытая тулупом. С другого конца торчал пушистый хвост, это Ронни мужественно грел хозяина с холодной стороны.

Аня потянулась и посмотрела на розовое небо. Похоже, что день будет хороший. На рябине сидела стайка синиц, их звонкое теньканье привело ее в хорошее настроение.

Что-то должно случиться хорошее, подумала она. Хотя вот уже случилось – Тютюня вернулся.

Пес вытащил голову из тулупа и приветственно гавкнул. Тогда и Тютюня зашевелился и сел, тряся головой, чтобы прогнать остатки сна. Увидев Аню, он не стал отворачиваться и втягивать голову в плечи, что, несомненно, было хорошим знаком.

Аня сбегала к ручью, умылась и принесла воды. Очаг уже пылал. Жена участкового прислала еще мешок домашних сухарей и пачку кускового сахара, так что утренний чай получился отличный. Потом Аня нагрела воды и кое-как помылась в хижине, заодно и пол вымыла.

Надевая те же джинсы, она почувствовала, как что-то шуршит в кармане. И вытащила клочок бумаги, на котором был записан телефон. Не мобильный, городской, и код Петербурга.

И она вспомнила, что эту бумажку сунула ей в руки соседка Гликерия Аркадьевна, которая имя свое терпеть не могла и велела звать себя просто тетей Ликой. Это был номер городского телефона ее племянницы Даши, Аня тогда еще отмахнулась – зачем? Вот же в мобильнике номер… На всякий случай, сказала тетя Лика.