Кольцо князя-оборотня

Я потопталась на пороге, внутренний голос тщетно взывал к здравому смыслу, рекомендуя убраться отсюда, и поскорее, но я, ослушавшись в очередной раз, собралась с духом и постучала. Тишина. Я постучала снова, и снова без толку. Беспокойство плавно перерастало в полноценную панику. Во всех фильмах героиня, оказавшаяся в подобной ситуации, непременно находит способ проникнуть внутрь помещения – мне достаточно было нажать на ручку, и проклятая дверь с неприятным скрипом отворилась.

Павел сидел в кресле прямо напротив двери. Серые глазки тупо уставились на меня, из приоткрытого рта вытекла струйка крови, совсем как вишневый кисель, только темнее, а во лбу… черная звезда. Крошечная, почти незаметная и оттого какая-то ненастоящая дырочка, через которую улизнула из тела злая Пашкина душа. Усилием воли мне удалось подавить крик. Нельзя. Нужно успокоиться. Вдох-выдох, выдох-вдох. Сердце бешено колотится, но я справлюсь, я выносливая, я – ведьма. Сейчас следует сделать две вещи: убраться отсюда и убрать следы. Рукавом протираю ручки двери. Кажется, больше я ни к чему не прикасалась, но взгляд остановился на Пашке. А если он… а если у него осталась… моя фотография, или записка, что он ждал меня, или еще что-нибудь, связывающее госпожу Альдову, в девичестве Любомирскую, с гражданкой Савериной, которая в настоящее время находится в розыске по подозрению в убийстве. Стоит милиции догадаться, что я – это я, и все, конец, тюрьма, снова решетки, снова чужие люди, считающие себя почти богами. Не хочу. Лучше подохну в канаве с голоду, чем в этот ад.

Странно, но мысль о тюрьме придала сил. Я аккуратно закрыла дверь на ключ, ключ, завернув в носовой платок, положила в карман и приступила к обыску. Это ведь не мародерство, я просто хочу выжить… Преодолевая брезгливость – Пашка был холодный и неподвижный, – я принялась методично обшаривать карманы. За этим благородным занятием Альдов меня и застал…

Охотник

Пашка перезвонил ближе к полуночи. Егор не стал возвращаться домой – там ведьма, а значит, придется уворачиваться от взглядов и вопросов, которые она непременно задаст. Или не задаст. Он еще не готов вернуться, поэтому и поехал не на квартиру, а в гостиницу. Потом Пашка позвонил и, сухо извинившись за утренний скандал, предложил встретиться и «обсудить проблему» спокойно, без лишних эмоций. Альдов согласился не раздумывая: новая проблема – хороший повод избавиться от старой. Пашка предложил не откладывать на завтра, и Егор снова согласился.

К «Суданской розе» Альдов подъехал минут пятнадцать первого. Поздновато, однако, для встречи, но делать-то все равно больше нечего. Кускова Егор не боялся, не такой Пашка дурак, чтобы и в самом деле на убийство решиться. Или такой? Анастасия же…

Так, не думать о ней. Сосредоточиться… да хоть бы на той же гостинице, забавное местечко. Сохнущие пальмы в круглых горшках печально покачивали желтыми листьями, псевдовосточная черно-золотая вязь на стенах местами облупилась, выставляя на всеобщее обозрение неприглядную серую основу, ковры даже в полумраке, а возможно, именно из-за него, казались грязными и старыми. Неприятно здесь. Двулично.

Пашка сказал, что, возможно, отлучится, но просил дождаться, даже обещал ключ у администратора оставить. Ключ, выданный прехорошенькой пухленькой блондиночкой, которую не портил даже искусственный цветок гибискуса в крашеных волосах, легко повернулся в замке. Егор нажал на ручку – дверь подчинилась с нервным скрипом. Альдов ненавидел скрипящие двери и темные коридоры, поэтому зажмурился, пережидая неприятный звук. А открыв глаза, увидел невозможное. Невероятное. Мертвый Пашка улыбается, а ведьма хладнокровно обыскивает все его вещи… Егор моргнул, надеясь таким образом избавиться от наваждения, но не вышло. Анастасия обернулась. Побелела. Отпрянула. Задела Пашку, и этого неловкого движения хватило, чтобы он начал соскальзывать вниз. Упал бы, но подлокотники помешали, Кусков перекосился, съехал набок, и голова смешно и нелепо запрокинулась.

– Я… – Ведьма стояла, вцепившись обеими руками в какую-то открытку, вытащенную, по-видимому, из Пашкиного кармана. – Это не я! Честное слово! Он уже был… Я приехала, а он уже…

Настасья запнулась.

– Уходи.

Она заморгала глупо и беспомощно. И губы дрожат. Правдоподобно.

– Егор, выслушай меня, пожалуйста. Он сам позвонил. Понимаешь, сам! И сказал, чтобы я… чтобы при-ехала. Угрожал. Он сам… сам сюда позвал!

– И застрелился тоже сам? – Разговор с нею вытягивал последние силы. Не сейчас. Не здесь. И Альдов четко, так, чтобы у нее и мысли не возникло перечить, приказал: – Домой. Быстро. Немедленно. Закрывайся и сиди. Понятно?

Пришлось-таки ее в спину подтолкнуть, иначе стояла бы посреди комнаты со своей открыткой в руках, бормоча ненужные оправдания. Дверь за ней Альдов закрыл, и ключ из замка вынимать не стал. Господи, да что же это такое, в конце-то концов!

– Здравствуй, Пашка, что ж ты не дождался?