Кольцо князя-оборотня

Осталось дождаться утра. Черт побери, он только и делает, что ждет. Завтра, все завтра, вот когда бродячая кошка начнет мурлыкать, тогда он и решит, как нужно действовать, а пока можно лежать, прислушиваясь к ее дыханию, и считать про себя. Шестьдесят – это минута, сто двадцать – две, сто восемьдесят – три, и так до утра. До утра еще целая вечность.

А она не похожа на кошку, скорее на птицу.

Ну вот, он снова бредит…

Она претендует на квартиру, скорее всего, будет угрожать милицией и судом, но тут все законно, квартира принадлежит ему, и он имеет полное право выставить эту ведьму за порог. Он так и сделает. Потом. Но отчего тогда ему так неудобно в ее присутствии? Наверное, нужно было ремонт сделать или хотя бы вещи выбросить. Но у Егора не было времени. Господи, да всю его сознательную жизнь у него не было времени ни на семью, ни на квартиру.

Вот и осталось все, как было при прошлых хозяевах. Хозяйке. Какая из нее хозяйка, заморыш черноглазый. Определенно, завтра же он выкачает из нее всю информацию – и адью, пускай катится к своему пророку.

Хотя нет, если она вернется, то непременно расскажет о Егоре, значит, придется ей под замком посидеть, пока он эту шарашкину контору не разгонит.

Надо будет Пашке позвонить, поделиться новостями. Или пока еще рановато делиться?

Завтра, он подумает об этом завтра.

До свадьбы осталось три дня. К огорчению невесты, гостей собрать не удалось, Белая Крепь упорно игнорировалась местным обществом. Были ли причиной тому бесконечные судебные тяжбы умершей хозяйки поместья, или же соседи искренне верили в некое старинное проклятие, нависшее над этими стенами, и оттого боялись, но, как бы то ни было, дом по-прежнему оглушал мертвой вековой пустотой. Вопреки всем усилиям и затратам, в Крепь не удалось вдохнуть ни капли жизни. Новая мебель, приобретенная Эльжбетой Францевной, смотрелась настолько чуждо, что даже у Федора возникло желание вышвырнуть все эти модные стулья-секретеры-столики вон, вернув старые шкафы на законное место. Они хотя бы соответствовали духу дома.

Ничего, совсем скоро он забудет и топи, и дом, и проблемы с соседями… В столице Федор оживет, а здесь он медленно сходит с ума от разрушающей душу безнадежности и волчьего воя. Здесь даже поговорить было не с кем, предстоящая свадьба разрушила хрупкое спокойствие, обитатели Крепи, как и прежде, собирались за одним столом, но теперь трапезы проходили в торжественной тишине. Ядвига мечтала, Эльжбета Францевна следила за пасынком, который не сводил глаз с Элге, а та, в свою очередь, пристально наблюдала за Федором. В ее взгляде читалось недоумение. И вопрос. Она хотела знать и в то же время боялась спросить.

До чего же ему надоели эти секреты, тщательно охраняемые от постороннего взгляда. А в этот раз и вовсе неловко вышло: Федор не хотел подслушивать, просто снова не спалось, вот и спустился вниз. Комната давила на Луковского, она была частью Крепи, частью истории Урганских болот, частью князя и частью Элге. Напрасно Федор вычеркивал из памяти ее черные глаза, женщина-птица, женщина – чужая мечта была повсюду. Она являлась во снах и чудилась наяву.