Кольцо леди Дианы

Господи, какие же у него счастливые глаза! Чарльз никогда не смотрел на нее таким взглядом! Как жаль, что от предложения этого красивого, изысканного и галантного мужчины придется отказаться.

– Доди, я должна вернуться. Мальчики скоро идут в школу, я должна быть с ними. И объясниться, рассказать им о том, что мы приняли решение быть вместе.

– Они у тебя потрясающие. И ты – потрясающая.

– Может, я сплю? Все так похоже на сказку.

– Тогда и я сплю. Давай не станем просыпаться.

Диана рассмеялась:

– Хороши же мы будем, сонные, на нашей свадьбе. Мохаммед этого не потерпит.

– Если ты настаиваешь на отъезде, тогда надо ехать в аэропорт. У меня для тебя сюрприз. Давай сбежим от журналистов. Я распоряжусь, чтобы машину подали к служебному входу. Он выходит на рю Камбон, папарацци там нет.

Впрочем, эта хитрость ни к чему не привела. Журналистов возле служебного входа действительно было немного. Но они быстро догнали «Мерседес» на Елисейских Полях и снова стали щелкать камерами.

Вспышки ей мешали. Хотелось просто подремать, положив голову на плечо своему мужчине. Любимому? Еще нет, пока нет. Слишком много боли принесла ей любовь, чтобы столь быстро и неосмотрительно снова впускать ее в свое сердце. И все-таки предчувствие любви уже согревает душу. Все будет хорошо. Очень, очень хорошо, и…

Страшный удар и невыносимая терзающая боль обрушились одновременно.

Диана попыталась открыть глаза.

Резкий мертвенный свет, полоснувший болью, стал слабеть, гаснуть, а потом померк.

– Как больно, – прошептала принцесса, с ужасом чувствуя вкус крови на губах.

Рядом, не умолкая, словно автоматные очереди, строчили фотоаппараты…

Потом вдруг все внезапно исчезло – и боль, и раздражающие звуки.

Вот только непонятно, как можно одновременно лежать на грязном асфальте и прекрасно видеть все это со стороны?

А кольцо, прекрасное кольцо сорвалось с пальца и покатилось, сверкая камешками, к ботинкам репортера. Тот быстро нагнулся, сунул его в карман и снова стал щелкать камерой.

Негодование заслонило собой страх и недоумение.

– Послушайте, что вы себе позволяете! – закричала Диана, подбегая к светловолосому полному мужчине, укравшему чудесное колечко.

Но почему-то никто не услышал ее голоса.

– Пойдем, моя принцесса!

Диана обернулась и едва не лишилась чувств. Перед ней стоял Доди. Но ведь он же сейчас лежит в тоннеле, его только что достали из искореженной машины…

* * *

К десяти часам утра Лика Вронская подходила к Красной площади в полной уверенности: там не окажется ни одного киношника, кроме зловредного продюсера. А еще будет полным-полно горожан, катающихся на коньках или просто распивающих шампанское возле огромной елки.

Она перебежала через дорогу возле гостиницы «Националь», чудом не угодив под колеса лимузина с правительственными номерами. Протиснулась между какими-то странными, непонятно откуда взявшимися решетками, с любопытством вытянула шею, и…

– Господи, теракт, – пробормотала Лика, с ужасом вглядываясь в даль. Мимо храма Василия Блаженного бежала вереница людей, одетых в черный камуфляж, с оружием наперевес.

Первая инстинктивная реакция – удрать, спрятаться. Неизвестно, что там творится, а ведь у нее Даринка, надо думать прежде всего о дочери.

Лика собралась рвануть назад, к паркингу, где чудом нашлось место для «фордика», – и вдруг заметила камеру, медленно двигающихся вслед за оператором осветителей с кучей ламп, а потом и несколько трейлеров, пригнанных прямо на площадь, огромный черный джип, скрипящий тормозами по льду…

Значит, съемки все-таки начались. Точно, это же финальные кадры первого «двухсерийника», злодей как раз улепетывает по Красной площади, его задерживает спецподразделение. Получается, съемки сцен могут происходить не в том порядке, как указано в сценарии?

Какое-то время Лика оторопело наблюдала за дублями, пытаясь осознать, что происходит и одновременно прислушиваясь к своим ощущениям.

Волнение, беспокойство, тревога?

Да нет, скорее она чувствует удивление. Может, так мать наблюдает за повзрослевшим ребенком, удивляясь, что она когда-то родила этого вымахавшего верзилу?

Книжки придумывались и писались легко, быстро, с невероятным кайфом. Потом, при перечитывании на свежую голову, они казались если и далекими от совершенства, но такими родными, как разношенные джинсы. А съемки – это что-то совсем чужое, от тебя уже совершенно не зависящее, и даже не верится, что именно из-за твоих фантазий бегает и суетится хренова куча народа…

– Где я могу найти Кирилла Памфилова? – Лика подбежала к оператору, пощелкала пальцами перед его носом. Тот явно пытался разобрать, что ему передают через наушники, и не обращал ровным счетом никакого внимания на стоявшую перед ним женщину. – Я спрашиваю, где Памфилов?

Оператор на секунду оттянул наушник, потом махнул рукой в сторону ближайшего трейлера.

На усах и бороде бедолаги намерзли сосульки, и Лика, поежившись, набросила на голову капюшон шубки.

Бог с ней, красотой аккуратно уложенных локонов.