Кольцо леди Дианы

– Седов, говорить можешь? – всхлипнула Вронская. – У меня полный трындец. Ко мне пришла какая-то странная девка. А Филин ее загрыз. Да ничего я не пила, Филин – это не филин. Ну то есть не птица, а собака, стаффордшир. Что делать, а? Меня ведь не посадят? Собака ведь не моя! Да. Поняла. Позвонить в «Скорую». Потому успокоиться. И ждать тебя. Да, сначала обязательно позвонить в «Скорую»…

Вызвав бригаду, Лика схватила Филина за ошейник и потащила в туалет.

– На хрен только Саша тебя завел! – нервно почесываясь, прокричала Лика после того, как собака была надежно закрыта на замок. – Сам какой-то полубандит-полуспортсмен отмороженный и пса взял – психопата!

«Скорая помощь» приехала быстро. Пожилая женщина в белом халате скептически посмотрела на залитый кровью пол, потом – на искусанное горло незнакомки. Ее рука машинально проверила пульс, и вдруг круглое лицо под белой шапочкой просияло:

– Невероятно, она еще жива!

И сразу в воздухе терпко запахло лекарствами, из ящичка врача появились какие-то баночки, перевязочные пакеты, ампулы.

Торопясь открыть дверь на новый звонок, Вронская была уверена: это Седов, он ведь рядом находился в момент разговора, буквально в двух шагах.

Она распахнула дверь, и… На пороге стоял Дед Мороз. В красно-золотистой шапке, с окладистой бородой, в руках у него была коробка пирожных из «Шоколадомании».

– Вас хотят поздравить с Новым годом. Позвольте, я пройду, мне нужна ваша подпись на…

Собственная прихожая вдруг превратилась в утыканное звездами ночное небо, и оказалось, что в нем можно летать, крутиться, извиваться – а если пытаться этого не делать, то все равно ничего не выйдет, весь мир пустился в стремительную пляску.

«Вот так сходят с ума».

Это была последняя мысль перед черным ватным непроницаемым обмороком…

Глава 10

Молодой женский голос:

– Не хотела бы я быть на ее месте. По мне, так уж лучше смерть. А так – лежишь себе, как овощ, сердце работает, мозги – нет.

Похоже, вторая женщина уже в возрасте. Она говорит медленно, степенно:

– А вот об этом уже не тебе судить! На все воля Божья. Смотри внимательно, сейчас я покажу, как надо обмывать тело. Вот так ведешь губкой, а потом протираешь, насухо. И массируешь, массажик – большое дело. Пролежни-то все равно будут, но в меньшей степени.

– Чем такая жизнь… Слушайте, но эта Татьяна Красильникова ведь аж 71‑го года рождения. Ей сейчас тридцать девять.

– Насухо кожу протирай! Насухо.

– Так хорошо? Тридцать девять – а лицо и фигурка ну как у девочки. Да она моложе меня выглядит. А мне двадцать пять. Правду говорят, что она убила кого-то?

– Не знаю. Да и не наше дело это. Не отвлекайся, массируй.

– А она еще долго будет в коме?

– Э, милочка, да разве тебе кто точно скажет. И сами доктора не знают. Бывает, через неделю люди в сознание приходят, а некоторые так годами и лежат. Операций у этой девочки было много. Горло ей доктора заново, считай, сшили…

…Странно: голоса слышны отчетливо, а прикосновения совсем не ощущаются. Тела словно бы нет вообще. А вот насчет того, что мозги не работают, медсестра не права. К сожалению, работают. Даже слишком хорошо. Вернуться бы опять в то серое, густое, как кисель, забытье. Вот в нем растворилось все: и страхи, и боль, и даже любовь проклятущая, которую, казалось, из себя никак не вытравить. Беспамятство напоминало теплое море: плывешь себе, течешь, хорошо. А когда неспешное плавание вдруг закончилось, появилось это: голоса, слабость, мысли и воспоминания.