Кольцо Луизы

— Сегодня я разрешил ему сказать тебе об этом.

— Значит, ты все знаешь о Плехнере?

— Да, это серьезно. Мюллер из кожи лезет, чтобы поймать нас.

— Что ты думаешь предпринять? — помолчав, спросил Антон.

— С Плехнером? Подумаем. — Клеменс неторопливо набил трубку. — Как оглянешься назад, бог мой, через что только мы не прошли, сынок…

— Да, отец.

— Отец… сын… племянница… Не отец, не сын и не племянница, а стали более родными, чем родные по крови. У меня не было детей; и вот ты и Клара… Как будто в награду за все посланы вы мне. Теперь нас трое, и фирме «Клеменс и Сын» долго и долго здравствовать. Нет, не зря я прожил свой век, Антон. Я вырастил вас, и вы замените меня, когда придет мой срок.

— Стоит ли думать об этом?

— Это я так, к слову. — И, словно застыдившись, старик резко переменил тему: — Где Педро?

— Сейчас вернется.

— Он уходит именно тогда, когда нужен мне, — сердито сказал старик.

— Его вызвал Плехнер.

— Почему ж ты молчал?

— По той же причине, по какой ты молчал о Педро.

Смех Клеменса сразу оборвался, как только он встретился глазами с Педро.

Тот стоял, прислонившись к дверному косяку, и вытирал струившийся по щекам пот.

— Ну? — сказал Клеменс.

— Он показал фотографию Людвига…

— Откуда у него фотография Людвига?

— Не знаю. Меня вызывают в гестапо. Я должен… — Горло Педро перехватило, — …я должен опознать его.

Все трое долго молчали.

— Так, — заговорил Антон. — Значит, связной, нарушив мой приказ, попытался проникнуть к радисту и тем самым выдал его.

Властным жестом Клеменс прервал его.

— Нет людей, которые бы не ошибались. Связник сегодня же должен покинуть Берлин. Подготовь ему документы, Антон. Мы на фронте, Педро. Вспомни, как ты воевал против Франко в своей стране. Мы тоже на самом переднем крае фронта, аванпост, выдвинутый далеко вперед. Мы — солдаты, а солдаты гибнут на всех фронтах.

Педро стоял, понурив голову.

— Ты пойдешь в гестапо, — тем же ровным тоном продолжал Клеменс, — и ты не опознаешь Людвига Зельде.

— Да, господин, — сдавленным голосом ответил Педро. — Что бы они со мной ни делали, я не опознаю этого мальчика. Разрешите идти?

— Да, Педро, конечно, друг мой. Антон, сядем, спокойно разберемся в создавшейся ситуации, все взвесим и решим, что надо предпринять. Педро, дружок, принеси нам кофе…

3

Мюллеру доложили, что слуга Клеменсов пришел.

— Хорошо. Минут через пять приведите радиста.

Вошел Педро, стал у порога.

— Идите, идите! — приветливо встретил его Мюллер. — Вот вы, значит, какой… Ну, здравствуйте! — Мюллер протянул Педро руку. Педро ничего не оставалось, как пожать ее, хотя внутренне его передернуло. — Садитесь! Рад познакомиться с вами. Я не надолго задержу вас. Как поживают ваши хозяева?

— Они здоровы.

— Отлично. Мои люди сообщили, что вы очень заботливо охраняете их, а? — Мюллер легонько похлопал слугу по плечу. — Вы довольны нами? — продолжал он в том же непринужденном тоне. — Знаю, знаю, те, кто поддерживает отношения с вами, скряги.

— Все в порядке, господин группенфюрер, — так же кратко обронил Педро.

— Ну и хорошо. Вы знаете, зачем я вызвал вас?

— Да.

— Вы увидите его и, если опознаете, кивнете.

— Хорошо.

Мюллер нажал звонок. Двое эсэсовцев ввели Людвига. Он встретился глазами с Педро. Мюллер следил за ними в оба. Педро сидел с непроницаемым видом. Лишь слабо пошевелил пальцами.

Людвиг понял.

— Ты знаешь этого человека? — обратился к нему Мюллер, кивнув в сторону Педро.

Людвиг покачал головой. Он стоял, облокотившись дрожащими руками о стол Мюллера. Эсэсовцы, широко расставив ноги, застыли у стены.

Мюллер перевел взгляд на Педро. Педро молча пожал плечами.

— Та-ак!

Мюллер сел за,стол и со скучающим видом долго барабанил пальцами. Людвиг все еще стоял. Лицо его, исхудавшее, без кровинки, выражало последнюю степень усталости. Казалось, ему было все равно, повесят его или отпустят.

— Так, так, — повторил Мюллер.

И снова зловещая тишина. И эсэсовцы, застывшие, словно каменные изваяния. И прямо сидевший Педро с глазами, бесстрастно наблюдавшими за молчаливой пыткой.

— Что вы хотите от меня? — не выдержал Людвиг.

— Да ничего особенного. Только средства связи.

— Я не могу стоять… — тихо сказал Людвиг.

— Разве тебя били?

— Били?… — слабо усмехнулся Людвиг, — Это вы называете словом «били»?

Эсэсовцы усмехнулись. Педро слабо вздохнул.

— Ты хочешь сесть? — спросил Мюллер Людвига.

— Это единственное, что я хочу сейчас. И спать. Я не спал четыре ночи. Ужасный свет лампы в камере…

— Заботимся, чтобы у тебя не возникло подозрения, будто мы жалеем средства на освещение нашей тюрьмы, — с усмешкой сказал Мюллер. — Бессонными ночами ты расплачиваешься за дурацкое упорство, — добавил он. И вдруг рявкнул: — Убрать руки со стола! Стоять навытяжку!

Людвиг с силой оторвал руки от стола. Его качнуло. Эсэсовцы сделали движение, чтобы поддержать его. Мюллер знаком остановил их.

— Вам не скучно? — Он обернулся к Педро.

— Понятия не имею зачем вы держите меня здесь, господин группенфюрер, — ровным голосом проговорил Педро. — Какое уж тут веселье!

— Что ж, развлечемся музыкой! — Мюллер включил приемник, стоявший за письменным столом.