Кольцо Луизы

Возможно, старик задался целью соединить брачными узами сына и его кузину.

Если вы не запамятовали, мне было вменено в обязанность выяснить не только закулисную сторону деятельности фирмы, но и возможность привлечения ее средств для поддержания оппозиции. Равным образом я согласовала с Вами возможность исполнения просьбы графа Штауффенберга, искавшего контакт с более широкими кругами левых элементов, на которые этот идеалист мечтает опереться при создании исполнительной власти в Германии после свержения нацизма.

Мне не известно, из каких источников графу Штауффенбергу стало известно, будто Клеменсы сочувствуют оппозиционным настроениям в Германии и готовы вложить свои средства в заговор, чтобы потом вернуть их с лихвой. Не знаю также, откуда у него явилась уверенность в том, что Клеменсы связаны с антифашистским подпольем и что они помогут ему найти пути к нему. Все это оказалось чистейшей фантазией моего кузена — это по его части — и следствием совершенно неправильной информации, идущей из Ваших источников.

Чтобы не оказаться голословной, мне хотелось бы привести в пример мои беседы с молодым Клеменсом, записанные почти дословно после неудачного визита в дом фирмы.

Должна отметить, что эти люди — образец осторожности. Готовясь к свиданию с младшим Клеменсом, я положила в сумку звукозаписывающий аппарат, которым Вы снабдили меня; тончайшую чувствительность его я неоднократно проверила.

Незаметно для Клеменса я включила его. Вы могли бы прочитать не мою более или менее достоверную запись по памяти, но и точное воспроизведение нашего разговора во всех его нюансах.

Однако я не могу этого сделать, и вот почему. Клеменс встретил меня в холле. Там же был их слуга-испанец — очередная причуда богатеев.

Клеменс помог мне снять пальто. Я подошла к зеркалу, чтобы привести в порядок волосы, и положила сумку на тумбочку. Неловким движением слуга задел ее, и сумка упала. Слуга просто рассыпался в извинениях. Клеменс строго заметил ему, что это непростительно.

Лишь дома я обнаружила, что аппарат испорчен. Не могу утверждать, но, возможно, слуга вовсе не случайно сделал так, чтобы сумка упала на пол. Не поручусь и за то, что, в свою очередь, Клеменс не записал наш разговор. Если это так, я полностью в их руках и не смогу шевельнуть пальцем, случись мне вступить с ними в какой-либо конфликт. А он почти неизбежен, потому что мой брат Карл страшно много задолжал фирме.

Мы прошли в кабинет Клеменса-младшего. Это небольшая комната, довольно красиво убранная.

Предложив мне кресло, Антон положил в сейф бумаги и запер его. Вот тут-то мне и показалось, будто он нажал какую-то кнопку. Дай бог, если я ошиблась!

Вечер был холодный. Я замерзла, пока ехала из замка. Клеменс, словно зная это, приготовил кофе и коньяк. Пока он кипятил кофе, я осмотрелась и заметила, что мне очень нравится его кабинет.

— Завидую той, — сказала я, — кто может сидеть здесь и тихо вязать, не мешая вам. Вы не осудите меня, если я задержу вас? Машина капризничала, и я страшно устала. Но ведь вы не придерживаетесь пошлых взглядов так называемого света?

— Я из делового круга, где отношения между мужчинами и женщинами…

— …более натуральны, хотели вы сказать? — перебила я его. — Слава богу, наконец-то я могу отдохнуть в обществе человека, презирающего лицемерие. Мне страшно все надоело, Клеменс! Годы проходят, жить все скучнее и скучнее, а счастья нет.

— Вы молоды, счастье еще придет. Его принесет вам Руди, — сказал он с усмешкой.

— Полноте! Как будто вы не знаете Руди! Нет, счастье все дальше уходит от меня, Клеменс. А я была бы так счастлива, если бы мужчина вроде вас мог принять… не скажу — мою любовь, это слишком серьезно, но хотя бы дружбу. Мне в вас импонирует одна черта — вы так глубоко преданы своему… своему делу!

Ни один мускул не дрогнул на лице Антона, хотя намек мой был довольно прозрачный. Он поставил передо мной чашку кофе. Настоящего, бразильского.

— Где вы добываете такие вещи? — спросила я.

— Недавно к нам приезжал один делец из Южной Америки.

Я решила забросить еще одну удочку.

— Если хотите, Клеменс, я могла бы сообщать вам… Поверьте, просто из симпатии к вам и дружеских чувств к фирме, которая не раз выручала меня… Могла бы, повторяю, сообщать кое-какие сведения…

— Например? — осторожно спросил Клеменс.

Я решила идти напролом:

— В известных кругах начинает преобладать мнение о полной неспособности фюрера исправить положение как на фронте, так и внутри страны. И что, пожалуй, ему придется уйти.

— Правители не уходят так просто, — заметил Клеменс.

— Тогда их "уходят".

— Фирма печется только о своих интересах, фрейлейн. Мы не знаем и не уверены в том, что те, кто придет на смену фюрера, будут более подходящими клиентами фирмы.