Кольцо мечей

Атмосфера в зале незаметно изменялась. Непринужденность, определенное доверие, укреплявшиеся в прошлые недели, начали ослабевать, тем самым впервые заставив ее осознать их. Они складывались так медленно! Хотя с самого начала генерал и Чарли держались очень любезно и уважительно, атмосфера была напряженной. А потом смягчилась. И вот напряжение начало возвращаться.

Теперь ей стало ясно, какими разумными и относительно прямыми были переговоры, пока ими руководили Чарли и генерал. Медленными - да, и, возможно, излишне осторожными. Однако дипломатия - не ее сфера. Возможно, дипломатам положено ходить вокруг да около.

Ну, а теперь... Вейхар выглядел расстроенным. Чарли (его она видела в профиль), казалось, все больше напрягался.

Она обедала с делегатами. Тушеные овощи - самое подходящее блюдо в такой ситуации. Разговор за столом шел только об утреннем заседании: что, собственно, происходило, какие могут быть последствия.

Наконец Чарли сказал:

- По-моему, между этими двумя идет борьба за первенство. - Он поковырял вилкой в овощах. - Знать бы их позиции! Лугала Цу настроен к нам враждебно? Эттин Гварха нам друг в том или ином смысле? Анна... - Он обернулся к ней. - У вас есть привилегированные контакты. Попытайтесь что-нибудь выяснить у Сандерса, или хвархаток, или у этих двух молодых людей.

Она кивнула.

- Сделаю, что смогу.

Сразу после обеда она ушла из сектора землян. Ее сопровождал Матсехар, и она спросила у него, что происходит.

- Где?

- На переговорах.

- То, что вы видели. Сын Лугалов принял в них участие. Это его право и обязанность. Головные-В-Связке не должны иметь одного представителя.

Она получила официальное объяснение, формальную отсылку на протокол. Матсехар нахмурился - то ли предостережение, то ли одна из его странных гримас. Он начал описывать махинации леди Макбет и ее сына. Мать начинает утрачивать уверенность в себе, и центр сцены теперь занимает сын кровожадный воин.

- Вот что происходит, - сказал Матсехар, - когда женщины не сдерживают своих сыновей. Мужскую склонность к насилию всегда следует направлять в надлежащее политическое русло.

Они расстались у входа на женскую половину, и Анна прошла по величественным коридорам к себе. Голограмма была включена: рассвет над океаном Рида-1935Ц. Над горизонтом разгоралось розовое сияние. Высоко почти на самом потолке ее комнаты - сверкала утренне-вечерняя звезда. Теперь она выглядела двойной - планеты разошлись настолько, что разделились на два блистающие пятнышка.

В воде бухты сверкали другие огни. Смутные, словно утомленные. Ведь завершалась долгая ночь сигналов, утверждающих личность и успокаивающих. Ей известно, что это такое. Анна помассировала мышцы лица и шеи.

Взошло светило. Такое яркое, что на него невозможно было смотреть прямо. Анна встала, подошла к аппарату внутренней связи и позвонила Ама Цей Индил.

- Мне, пожалуй, необходимо поговорить с вашими женщинами.

- Вы имеете в виду мою старшую партнершу?

- Да, это так.

- По-моему, при встрече следует присутствовать Сандерс Никласу.

- В этом я уверена менее, но разрешите, я посоветуюсь с женщиной Цей Амы.

Аппарат отключился. Анна повозилась с проектором и сумела быстро довести голограмму до более позднего часа. Светило уже не било лучами в ее комнату. По золотистому склону протянулись длинные тени: какое-то сооружение на опорах. Может быть, треножник съемочной камеры. Небо было в узорах из круглых облачков. Яркую синь океана испещряли белые гребни. Она словно почувствовала ветер - холодный и соленый.

Анна села и начала следить, как тени, отбрасываемые треножником, все удлиняются и удлиняются.

Наконец Ама Цей Индил позвонила и сказала, что ее старшая партнерша встретится с ней.

18

В конце пятого икуна генерал прислал мне приглашение прийти к нему в кабинет.

Он сидел на своем обычном месте, положив руки на стол перед собой, слегка переплетя пальцы и глядя на стену - слепое пространство серого металла. Он посмотрел на меня.

- Ты вспомнил воинский декорум. Ты сердишься на меня? Или думаешь, что я сержусь?

- А разве нет?

- Сердился. Сядь. Мне не по себе, когда ты стоишь, точно солдат.

Я сел в кресло перед его столом. Он откинулся на спинку и взял свое стило.

- Ты следил за заседанием?

Я кивнул.

- Из наблюдательной.

И не добавил: после того, как ты сказал, что снимаешь меня с переговоров.

{Пришлось, Ники. Он - Головной. От него не отмахнешься.}

- Я рассылаю вести головным, которым доверяю, и прилагаю записи сегодняшнего заседания. Этой глупой злобности надо положить конец. Иметь с ним дело - словно продираться через чащу репейника. Не хочу, чтобы мне приходилось выдирать его из моего меха. Я хочу, чтобы он убрался отсюда.

- Думаешь, ты сумеешь от него избавиться?

- Да. Его замысел очевиден, его манеры возмутительны, а в Связке у него мало союзников. - Он положил стило. - Какой это мужчина? Предельно глупый и жадный. Пытается ухватить больше, чем способен справиться, и не видит последствий своих поступков.

- "Лишь честолюбие, что тщится себя перескочить", - сказал я на языке оригинала.

Генерал нахмурился.

- Строка из новой пьесы Матсехара.