Кольцо Мерлина (ЛП)

Накануне она отказалась от еды.

Неужели она отослала его, чтобы он не увидел, как она умирает? Он взбежал по скату. В это время большой колокол, кажется, это был гонг, издал еще один медленный и приглушенный удар.

Неужели все кончено? Все, чем они делились? Их двойная жизнь тела и души? Большую часть столетия он прожил две жизни в одной. С ее кончиной одна из них заканчивалась, но какая была реальной, а какая иллюзией, он не знал.

Когда Гвальхмай задыхаясь вбежал в ее комнату, то не сразу разглядел ее из-за слез и из-за рыдающих женщин, собравшихся вокруг ее спального татами.

Он оттолкнул их в сторону и опустился на колени рядом с ней.

Была ли эта седая старушка его милой молодой подругой? О Боже! Это то, что время делает с человеком?!

Она улыбнулась той улыбкой, которая во всех ее воплощениях одна всегда оставалась неизменной. Казалось, всего мгновение назад они шли по шуршащему пляжу, и он поцеловал ее, когда она вот так улыбнулась. Теперь он знал, что это было в Стране снов.

Ах, Кореника, нестареющая, вечно юная, вечно любящая, неужели нам снова предстоит расстаться? Встретимся ли мы еще, и если встретимся, то когда, и в каком далеком краю?

О, жестокая судьба, которая так сурово шутит над нами – перестань! Освободи меня от моей клятвы! Она обошлась нам слишком дорого, и в ней нет никакого смысла!

Думая об этом, он почувствовал на себе ее взгляд. Она увидела его печаль и подняла слабую руку, чтобы погладить его по щеке. Ее пальцы были мягкими и морщинистыми, но он видел только нежную красоту, которую хотел видеть.

Время не разрушает такие воспоминания, напротив, только высекает их глубже в памяти, более яркими красками, взятыми из сердца.

Глядя на возлюбленную, он видел двух женщин в одной. Леди Митами Уюме, дочь дома Хидаяма, хрупкая, похожая на куколку, терпеливая и преданная, и Кореника, девушка-воин, постоянно меняющаяся, верный товарищ и возлюбленная; обе одинаково терпеливые, блистательные и смелые, принявшие его предназначение, сделавшие его своим и ожидающие его осуществления. Так тесно переплелись эти две жизни, которые он прожил, что он не знал, какая из двух любимых говорила с ним.

«Не отчаивайся, любимый. Мы расстаемся, но ненадолго, хотя что-то подсказывает мне, что мы больше не встретимся таким образом.

Ты помнишь лебедей? Какой это был чудесный день для нас! Мы договорились, что если станем такими, как они, то мы никогда не должны расставаться, и так было.

Я думаю, что мы уже получили столько, сколько заслуживаем. Ничего похожего на наши жизни не было с самого начала мира. Возможно, нам досталось больше любви, чем было отмерено, если любовь вообще может быть отмерена.

Я знаю, о чем ты думал. Убери кинжал. Когда наши мысли были секретом друг от друга? Это не место для конца. Загляни в свое кольцо, и увидишь, что ты должен завершить свое предначертание, которое и мое тоже.

Прощай, любовь моя, до скорой встречи!»

Ее рука опустилась, и он знал, что эти последние минуты прощания были возможны только благодаря ее железной воле. Ее пальцы были холодны, глаза закрыты. Он сложил ее руки на груди.

Когда он положил свою ладонь ей на лоб, на миг его взгляд упал на кольцо, как она просила. В глубине опала, он увидел быстро движущиеся размытые тени. Люди в доспехах в огне и дыму штурмовали могучую крепость. Он видел себя в этой безумной толпе, зовущим людей в атаку, но среди них не было знакомых лиц. Он не мог сказать, где или когда предстояло это сражение, но знал, что должен быть там.

Впереди он разглядел окутанного дымом знаменосца, стоящего под градом пуль и указывающего дорогу сверкающим мечом. Он не видел ни герба на знамени, ни лица знаменосца, но знал, что дни его жизни еще не сочтены, и что эта битва будет частью его судьбы.

Он отвернулся от плачущих слуг и больше ни разу не взглянул на них. В этой комнате не осталось ничего из того, что он любил. Даже если его долгая жизнь продлится до конца времен, благодаря проклятию эликсира Мерлина, такой ужасный момент никогда больше не должен повториться.

Он прошел в свою комнату и начал собирать вещи. Снова Кореника дала ему мужество жить дальше и идти к назначенной встрече, хотя мысль о долгих, унылых и одиноких годах приводила его в ужас.

Занимаясь этим печальным делом, Гвальхмай услышал шорох за дверью. Он подошел и сдвинул ее в сторону. Перед ним стоял Хансиро с искаженным от горя лицом. Он едва мог говорить, но, бросив быстрый взгляд в комнату, сразу понял, что происходит. Самурай упал на колени и коснулся лбом пола. Гвальхмай велел ему подняться.

«Что вы задумали, господин?»

«Я пойду по миру искать войны и погибну в бою!»

«Тогда вы погибнете не один, мой даймё! Не один!»

Когда траур закончился, и колокол перестал звонить, и было сделано все, что положено, и огни замка Шори погасли, Гвальхмай и Хансиро покинули замок в темноте ночи.

Началось долгое странствие. Не имея хозяина, они сражались как ронины, какой бы феодал ни нанял их. Они обрели шрамы, честь и определенный достаток. Они стали хорошо известны как «мрачные бойцы».