Кольцо Мерлина (ЛП)

Лицо де Ре побагровело. Его голос клокотал от гнева. Он навис над Гвальхмаем, который беспомощно сидел в кресле. Кулаки маршала сжались, он дрожал от бессильной ярости. Постепенно он заставил себя успокоиться и сел, сжав зубы и тяжело дыша.

Гвальхмай ждал. «Милорд, я тоже ее люблю». По законам рыцарства, теперь, когда Дева оказалась в плену, барон снова стал его сеньором. Де Ре обладал над ним правами высшего и низшего суда и даже в Компьене мог казнить его. Феодализм, хотя и отмирал, еще не умер.

Гвальхмая удивило, что этот человек, печально известный беспощадностью, может умерить темперамент, если захочет.

«Извините, Лэглон. Я знаю, вы ее любите. Простите за опрометчивые слова. Я был слеп от гнева. Если бы вы могли что-то сделать, конечно, вы бы сделали все, что надо. Кстати, глядя на ваши впалые щеки, огромные глаза и узкий длинный клюв… Вы сейчас похожи на орла больше, чем когда-либо. Тот, кто вас так назвал, был прав».

«Это римский нос, милорд, и он может отличить предательство. Здесь предательства не было. Если бы Флави не приказал закрыть ворота, город был бы захвачен, и вся самоотверженность Девы оказалась бы напрасной. Она никогда не согласилась бы на это. Она любит город, она освободила его однажды. Компьен не сдастся сейчас, город помнит ее».

«Вы слышали, что Дева дважды пыталась прийти на помощь Компьену?»

Гвальхмай покачал головой. Он растеряно глядел на маршала. «Но она в плену… Она сбежала?» – его лицо озарилось надеждой.

Де Ре покачал головой. «Ее отвезли в замок Болье, где она сделала первую попытку. Мои шпионы узнали, что ей каким-то образом удалось открыть дверь или, возможно, она не была заперта».

Гвальхмай вздрогнул. Он весь превратился в слух.

«Она выскользнула, и ей удалось запереть охранников в их комнате, но ее схватил привратник. После этого ее держали в более суровом месте, пока не отправили в замок Боревуар. Именно там она услышала об угрозе Филиппа.

Она сказала потом, что, для того чтобы помешать ему выполнить угрозу, она умрет там или умрет по дороге в Компьен, если так и должно быть. Ее вывели на стену подышать. Она вырвалась, протиснулась между зубцами и прыгнула. Боже мой, Лэглон, там было 70 футов!»

«Значит, она мертва. Когда я увидел вас, барон, я понял, что у вас печальные новости».

«Нет, не умерла, но она ужасно ушиблась, бедняжка. Можете представить, охранники не могли поверить собственным глазам. Они поспешили вниз и нашли ее живой, и ни одна кость не была сломана. Она не могла стоять, но она ползла, протащила себя вперед на несколько жалких футов в направлении Компьена. Ее подняли и отнесли обратно. С тех пор она в тюрьме. Прошло три дня, прежде чем она приняла пищу».

Одна мысль беспокоила Гвальхмая. «Милорд маршал, вы не знаете, у Девы все еще есть кольца?»

«Я слышал, их забрали у нее бургундцы, которые оставили себе одно на память. Второе отослали епископу Бове, который ведет переговоры о покупке ее англичанами. Должно быть, король ждет, чтобы увидеть, сколько будет предложено, чтобы предложить больше. Пока он еще не пытался выкупить ее».

Его улыбка была мимолетной и горькой. «Ну, Лэглон, мне пора уходить, скоро рассветет. Я буду молиться за ваше здоровье, и я не трону капитана Флави. Он сделал разумный военный ход, но эта девушка стоит многих городов».

С этими словами он ушел, чтобы в темноте выбраться в безопасное место. Гвальхмай откинулся на подушки. Вытеснив все остальные новости, одна жестокая мысль крутилась в его голове. У Жанны больше не было кольца Мерлина. Он не сомневался, что это оно помогло ей. Оно открыло двери и, вероятно, оно же спасло ее от смерти в ее отчаянном прыжке к свободе. С потерей кольца исчезла и единственная надежда на побег из тюрьмы, оставалась только надежда на выкуп или помощь французской армии.

Осада Компьена была снята в конце октября. Де Ре во главе отряда партизан вместе с войском старого волка Ла Гира атаковал большими силами. Бургундцы потерпели кровавое поражение и бежали, преследуемые страшной бандой Ла Гира. Это была бойня, закончившаяся массовой резней.

Де Ре и Гвальхмай прогуливались по крепостной стене, глядя вниз на реку Уаз. Гвальхмай заметил, что эти месяцы сделали мрачного человека еще более угрюмым.

Был мутный серый день, шел холодный дождь. «Плачь, небо! Вой, ветер!» – де Ре мрачно воззвал к природе. «У меня для вас горькие новости, Лэглон, подходящие к погоде».

«Что-то худшее случилось с Девой?»

«Худшее», – он тяжело кивнул. «Вы знали, что она в тюрьме в Руане? Продана за деньги англичанам, как лань мясникам. Да, конечно, вы слышали.

Суд начался. Что за издевательство! У нее даже нет защитника. Результат ясен с самого начала. Они хотят дискредитировать короля, объявив ее ведьмой. Если они смогут доказать, что его трон завоеван колдовством, окажется, что он вовсе не король, а она умрет».

«Я благодарю вас, милорд барон, за то, что нашли время, чтобы сообщить мне. Вы не должны оставаться здесь из-за меня. Вы пропустите сражение».

«Какое сражение?»