Кольцо Мерлина

Он узнал голос. Он свил венок. Он положил его высоко на ветку, и ветер подул сквозь него, рассеивая аромат.

Было тихо. Солнечный свет обрел великолепие. Все казалось новым и прекрасным, как будто мир только что был тронут славой.

Он ощутил самое легкое прикосновение, которое можно себе представить на щеке. Это было похоже на мимолетное движение воздуха от колыхания крыльев бабочки, но еще это было похоже на поцелуй.

Он услышал тихий шепот — или это была только желанная фантазия?

"Дорогой баск!" Слабый запах древесного дыма окутал его.

Тут же от волшебного мгновения не осталось ничего, кроме навязчивого воспоминания о ярком смехе, звоне стали и смелом знамени, свободно плывущем в солнечном свете долгого лета.

Были даты, которые он помнил.

1449. Год триумфа и горьких воспоминаний.

Гвальхмай стоял рядом с генерал-лейтенантом Дюнуа и наблюдал, как английский гарнизон выезжает из Руана и складывает оружие перед сданным городом.

Он не мог отбросить мысль о том, что в этом году здесь, наконец, стояла армия, которая могла бы спасти Жанну. Почему так поздно?

1450. В том году англичане потерпели поражение в Форминьи и снова бежали от французской артиллерии. Это повторилось 17 июня 1452 года, когда их престарелый генерал Талбот был убит в битве при Кастийоне. Гиень погибла, Бордо пал, и Столетняя война подошла к концу.

Англичане, как и предупреждала Дева, потеряли все, что имели во Франции. Там остались только их мертвецы.

1455. Год, к которому стремился де Ре. Долгожданный год. Величайший год для Г вальхмая.

Огромная толпа наполнила собор Нотр-Дам в Париже. Через толпу в собрание медленно и неуклюже шагала старуха, которую под обе руки поддерживали двое сыновей. Она шла, чтобы подать иск, просить справедливости и бросить вызов медлительному королю.

Настроение толпы похоже на дрожжевое тесто, ему для подъема требуется много времени, но было и время, и разговоры, и поиски душ.

Закваска де Ре, наконец, сработала. Его миллионы были потрачены не зря.

Через длинный проход в расступившейся толпе идут трое родственников Жанны. Пришли Жан и Пьер, братья Девы, чтобы свидетельствовать о добродетели и непорочности сестры. А вот и мать, их и ее. После паломничества к римскому папе ее теперь называют Изабель Роме.

Жака д’Арк, отца и мужа, с ними нет. Он умер от разбитого сердца.

Слезы сострадания стоят в глазах зрителей, которые смотрят, как немощная Изабель подходит к группе прелатов, врачей и профессоров, которые должны судить ее прошение. Сердца зрителей задрожали от силы ее голоса, когда она в гневе оттолкнула руки сыновей и осталась одна перед судьями.

Хотя ее и поддерживают папские комиссары, ей очень нелегко смотреть в глаза тем, кто осудил ее дочь, но они и сами дрожат перед ее сверкающими очами. Она откинула назад волосы и траурную вуаль, чтобы они могли ясно видеть ее лицо.

У нее сильное, спокойное, морщинистое лицо трудолюбивой крестьянки — истинной женщины народа, с присущим ей величием и уверенностью, само лицо Франции. В ней Гвальхмай узнает что-то от силы Никки, отваги и решимости Кореники.

Она начинает тихим голосом, который быстро оживляется:

"У меня была дочь, рожденная в законном браке", — тихий всхлип, быстро подавленный. Она останавливается, чтобы набраться сил, и продолжает: "которую я достойно провела через таинства крещения и конфирмации и воспитала в страхе Божьем и уважении к традициям церкви. Насколько позволяли ее возраст и простота ее состояния, ведь она выросла среди полей и пастбищ. Она часто ходила в церковь, каждый месяц после должной исповеди получала таинства евхаристии, несмотря на молодость, и с большой самоотверженностью и пылом отдавала себя постам и молитвам.

В то время господствовали настроения, что люди должны страдать, и она очень жалела людей. И все же, хотя она никогда не думала, не замышляла и не делала ничего, что могло бы увести ее с пути веры или могло бы свидетельствовать против нее, некоторые враги нашли способ привлечь ее к суду.

Несмотря на ее опровержения и мольбы, как молчаливые, так и явные, не дав ей возможности доказать невиновность, в вероломном, жестоком, несправедливом судебном процессе, в котором не было и тени права, они осудили ее отвратительным и преступным образом!"

Она остановилась, ища слов и пошатываясь. Сыновья берут ее под руки, но она снова отталкивает их и продолжает, гордо встречая сочувственный взгляд суда.

Ее голос звенит как обвинительная труба. "И затем они безжалостно убили ее огнем! Прокляв свои души, они нанесли ущерб позора мне, Изабель, и моей семье!"

Исход процесса стал ясен.

Толпа взорвалась. Женщины плакали, мужчины вскакивали и кричали: "Справедливости! Требуем справедливости!" Был чудовищный рев и топот ног.

Однако порядок был восстановлен без особых проблем, и процесс реабилитации продолжился без помех.