Кольцо Мерлина

В окрестностях было много водопадов, некоторые были огромными и бурлящими. Несколько ручьев несло теплую воду от других горячих источников. Большая часть этого плато была сформирована недавно, если мерить время по тем часам, по которым сама Земля отсчитывает его, и огни под земной корой все еще горели.

Здесь Скегги сбил двух гагарок; их, бескрылых, было легко поймать. Помня о масле в их тушках, которое так высоко ценил их друг епископ, он скрутил птицам головы, связал их за ноги и пошел дальше, перебросив птиц через шею.

Лишайник и мох покрывали все еще молодую лаву, как ковер из зеленовато-серой пыли. Низкие холмы были похожи на отвалы, а между ними светлели водоемы, над которыми висел пар. Рядом с одной глубокой круглой лужей шириной 50 футов с кристально чистой водой, наполнявшей впадину из белоснежного кремнезема, двое мужчин расположились, чтобы поесть и поговорить.

Они смотрели с высоты на красивую долину, когда Бьярки сказал: "Я думаю, компаньон, что все, что мы видим здесь, может стать нашим, если ты поступишь как мужчина".

"Выражайся яснее", — попросил Скегги. "Что я должен делать?"

Бьярки, полагая, что Скегги можно легко убедить, начал: "Послушай! Сначала мы убьем того тролля, который вышел изо льда и держит твою дочь под чарами. Когда она будет свободна, у нас будут три топора против коротышек". Бьярки был наголову выше всех островитян, кроме нескольких, и смотрел на них свысока. "Я не сомневаюсь, что Фланн-острослов тоже будет рад возможности раздавать приказания, а не исполнять их. Тогда мы сможем всех местных сделать рабами. Мы станем ярлами и будем владеть всей этой страной".

Конечно, он не стал продолжать, что после этого жизнь Фланна будет коротка, как, возможно, и жизнь Скегги.

И все же эта мысль пришла к Скегги, и он спросил: "А если я отвечу "нет", что тогда? Ведь мне нравятся эти люди".

Перед глазами Бьярки словно поднялся розовый туман. Небо и земля слились в раскаленное пламя, вода в луже превратилась в кровь, а лицо Бьярки — в лицо тролля.

Скегги, видя ярость в его глазах, ослабил топор за поясом и немного отодвинулся, но мешали птицы, висевшие на шее.

Он попытался встать, когда Бьярки вскочил на ноги и взревел: "Тогда, Скегги Мохнорылый, ты трус, а не человек!"

И одним взмахом топора разрубил ему череп.

Ярость быстро прошла, и когда Бьярки понял, что наделал, он испугался. Он знал, что даже в этой далекой стране Один следит за ним, и не верил, что Норны собирались перерезать нить жизни Скегги в этот самый момент. Это явно был кровный долг, который должен был быть предъявлен ему, но ему не хотелось платить его ни сейчас, ни когда-либо потом.

Он подошел к луже и заглянул в нее. Она была очень глубока. Вода кипела и пузырилась, пыхая небольшими клубами пара. Из трещин по каменистому краю лужи со свистом и шипением вырывался пар.

Даже если тело не останется навеки скрытым в глубине, то, несомненно, плоть скоро выварится и отпадет от костей, растворится. А скелет опустится под собственным весом, и никто никогда не обнаружит его.

Бьярки схватил тело и потащил к берегу. Увидев топор на поясе своего спутника, он на мгновение заколебался. Хороший топор терять не хотелось, однако он помог бы утяжелить тело. Бьярки столкнул труп, и вода сразу же вскипела.

На камнях крови было немного. Несколько чашек воды — и следов не осталось. Когда он закончил, тело уже скрылось из виду в прозрачной глубине.

Затем его взгляд упал на птиц. Дрожь отвращения охватила его при этом напоминании о мертвеце, и он поспешно сбросил их в лужу.

Гагарки были большими, тяжелыми от жира, и почти сразу на поверхности воды начала распространяться масляная пленка. Она мерцала на солнце, а поверхность больше не пузырилась. Масло быстро растекалось по поверхности, удерживая пар в воде.

И тут Бьярки увидел такое страшное и ужасное волшебство, что чуть не сошел с ума. Поверхность воды стала обманчиво гладкой, а затем в центре лужи вдруг вырос водяной купол, на котором тело Скегги каталось и дергалось. Купол с оглушительным ревом и шипением выстрелил вверх чудовищным белым столбом кипятка и пара. Столб стремительно поднимался, а вместе с ним вверх взмывал Скегги, все выше и выше — на высоту 200 и более футов! Поднимаясь, мертвец размахивал руками, от которых уже отваливалась плоть, и, казалось, подзывал Бьярки к себе, как будто призывал следовать за ним в облака.

Эта, казалось бы, безмятежная яма с водой была ужаснейшим Гейзиром, который дал имя всем остальным таким фонтанам в мире! С криком Бьярки бросился прочь, дальше от этого страшного места.

В придачу к пережитому ужасу, пока он бежал, гигантский ястреб упал с неба, словно падающая звезда, вонзил когти ему в плечо и стал яростно бить его крыльями по лицу.

В отчаянии Бьярки оторвал от себя птицу и швырнул ее на землю, но ястреб тут же подпрыгнул на широких лапах, взвизгнул, набрал высоту, и Бьярки снова услышал свист воздуха в его жестких перьях, когда ястреб камнем бросился на него, чтобы снова бить и рвать.