Кольцо Мерлина

Не колеблясь, Гвальхмай прижал гравированный опал к рисунку на граните. С резким, скрежещущим грохотом стены с обеих сторон отступили, открывая бронзовую дверь, над которой латинскими буквами была глубоко вырезана надпись:

Здесь лежит Артур.

Король былого и грядущего

Дверь открылась от легкого толчка, и Гвальхмай с Кореннцей вошли в мягко освещенную комнату.

Круглая комната была наполнена приглушенными красками. По окружности стены шла фреска, разделенная на три части линиями тени, которую отбрасывали три золотых стержня, изогнутые вокруг светящегося шара. Шар висел под куполом потолка на длинной золотой цепочке, закрепленной в центре цветка с 12 лепестками. Каждый лепесток был назван в честь римского месяца, начиная с апреля и заканчивая февралем, в соответствии с римским годом.

Когда двое вошли в комнату, воздух всколыхнулся, и тонкие лепестки задрожали. Раздался мягкий щелчок, и линии тени едва заметно скользнули по фреске. Три строчки букв сдвинулись вместе с ними вдоль верхней границы фрески.

"Это то, что было", — прочел Гвальхмай. Эта надпись шла над первым разделом. Изображения были не нарисованы, а проецировались на стену светом из подвесного шара. Они узнали саксонские корабли-драккары, сражавшиеся с римско-британскими галерами, которых поддерживал большой дромон, давивший захватчиков форштевнем. Другой ряд рисунков показывал 12 побед Артура над саксонскими полчищами, а третья, последняя серия картин рассказывала в ярких сценах о долгом путешествии Мерлина, в результате которого раненый король оказался в этом убежище.

Гвальхмай посмотрел на стену между следующими двумя линиями тени, разделяющими фреску. "Это то, что есть", — прошептал он на ухо Коренице, словно громкий голос мог потревожить спящего, который лежал на похоронных дрогах в центре комнаты под светящимся шаром. Это был человек крепкого телосложения. На его лице с длинной бородой было не оставляющее сомнений выражение величия. То, что он был королем, было бы сразу признано в любой стране и при любых обстоятельствах.

Здесь покоился тот, кто был рожден, чтобы править; тот, кто все еще был надеждой своей нации; тот, кто спал, ожидая времени, когда он понадобится. Артур, надежда народа, великий Пендрагон, Артур бессмертный!

"Это то, что есть", — повторил Гвальхмай, глядя на картины на стене.

Перед ними предстала печальная картина покоренного острова. Саксы подчинены, их когда-то гордые шеи склонились. Ярость исчезла из их глаз, сменилась смирением. В руках они держали мотыгу и лопату вместо топора и щита, потому что их войны остались в прошлом, и теперь норманнские рыцари правили ими гордо и высокомерно. Норманнские знамена реяли над холмами, водными путями, лесами и горными перевалами, а норманнские корабли заполняли моря.

И все же было одно маленькое местечко, которое все еще оставалось Британией — горы на западе, где жили остатки народа, который саксы так и не завоевали и который теперь в одиночку бросил вызов новому захватчику. Здесь знамена с драконами все еще развевались над марширующими воинами и гордо отмечали замки свободной Британии.

Тем не менее, еще не пришло время Артуру восстать ото сна и поднять меч для последних сражений. Была еще третья часть фресок, которая называлась:

"Это то, что грядет".

И снова Гвальхмай увидел три ряда изображений, которые покрывали оставшуюся часть стены от потолка до пола. На вершине люди боролись против машин. Мрачное небо было освещено горящими городами, сквозь дым от которых скользили гладкие птицы смерти. Земля кишела гремучими огнедышащими монстрами, но люди выжили.

В среднем ряду, много времени спустя. Здесь больше не было городов; по-видимому, больше не было и людей. Машины сражались с другими машинами. Пейзаж был усеян ржавым, измученным металлом, холмы и равнины разворочены и взорваны. Деревья исчезли, и только черные пни торчали из земли, как гниющие зубы. Над картиной опустошения плыли наводящие ужас облака, пылающие смертоносной синевой, отражающейся в лужах блестящей жидкости, в которой нет ничего живого.

Неужели ничего зеленого не осталось на этой истерзанной земле?

В конце среднего ряда была одна маленькая картинка, не больше детской ладошки. Она была яркая и красивая, и Гвальхмай с Кореницей наклонились, чтобы рассмотреть ее поближе.

Как будто через окошко кукольного домика они смотрели на маленький цветник, крошечный, как мозаика из бисера. Там жужжали пчелы, а бабочки восторженно пробовали мед. Был летний день, и не было никаких признаков войны. В саду стояли две фигуры — юноша и девушка, которые смотрели на цветы… или они смотрели друг другу в глаза? Они обнимали друг друга и тянулись для поцелуя.

Глядя на них и на их мечту о надежде, Кореника почувствовала, как ее глаза увлажнились.

Конец еще не наступил.