Кольцо миров (СИ)

За стойкой их встретила точно такая же женщина, какие ходили в зале – с бантами в высоком растрепанном пучке, рыжая и скорее голая, нежели одетая. На ней не было ничего, кроме костюма, скорее похожего на слишком вычурное дамское белье, которое попадалось Майрону на глаза во время прогулки по городу. Черная кружевная юбка пышно задиралась над гладкими оливковыми бедрами, из-под оборок торчал голый крысиный хвост с кольцами, вдетыми в широкий кончик, словно серьги в ухо. Бледно-зеленые глаза в окружении неприятных, словно темно-коричневые чешуйки, темных пятен на скулах, смотрели насмешливо-лениво.

– Какие мальчики и девочки, – сладко промурлыкала женщина, опираясь на столешницу и демонстрируя ложбинку между больших грудей, приподнятых темно-розовым корсетом в слегка перепачканных кровью кружевах. – Маленькие невежды нечасто забредают в нашу обитель.

Цири и Йеннифэр присели на высокие стулья. Чародейка слегка брезгливо приподняла бровь и вполголоса обратилась к остальным:

– Давайте не пить здесь ничего незнакомого.

Зеленоглазая женщина хитро посмотрела на нее и хищно облизала губы, почему-то повернувшись к Майрону. Голос ее зазвучал с томным сексуальным придыханием:

– Здесь не подают даже вина, мой сладкий. Это место делает из мальчиков мужчин, и чем крепче ты пьешь, тем крепче становишься. Везде, - она хищно потянула воздух носом. – Ну-ка… а ты даже ни разу не был с женщиной, верно?

Майрон скривился и брезгливо убрал руку от когтистой лапки женщины, которая поползла к нему через столешницу. Мелькор смерил рыжую тварь убийственным взглядом. Джарлакс хмыкнул.

– Тогда подай обыкновенного рома, дорогуша. Из обычной бутылки. И открой-ка ее при нас, – он обернулся на остальных, когда женщина с кислой миной отвернулась. – Суккуб обыкновенный, – заключил он. – Хитрые твари, которые обожают сманивать размером, простите, дамы, сисек.

– Я заметил, – Мелькор угрюмо побарабанил кончиками пальцев по столешнице.

Зал вокруг них бурлил. Кто-то шумно рыгнул. Рогатая тварь с козлиной мордой стучала кружкой по столу. Пять голых девиц плюхнулись в фонтан с черной жидкостью и, хихикая, принялись обливаться ею.

Суккуб зазвенела стопками и вытащила откуда-то бутыль рома. Разлила, встретилась с изничтожающим взглядом Мелькора и зашипела на него, показав ряд отвратительных треугольных клыков.

Джарлакс поднял стопку.

– Каким бы ни было это место, и раз уж мы пришли к подобию согласия, я предлагаю не пить безыдейно.

На него все обернулись. Суккуб прислушалась, уложив грудь на столешницу.

– Не подслушивай и держи руки при себе, – одернул ее Мелькор.

Суккуб опять зашипела на него, хлестнув противным голым хвостом. Мелькор не заметил, как из-за соседнего стола на него злобно посмотрел один из рогатых демонов, которые пили уже по четвертому кругу.

– Короче, Джарлакс, – мрачно подхлестнула дроу Йеннифэр.

– Есть один древний девиз разбоя и грабежа, как нельзя лучше соответствующий нашим планам. Бери все – и не отдавай ничего! – он поднял стопку с ромом.

Мелькор нехорошо ухмыльнулся.

– Мне это нравится, – потянул он.

Они выпили. На сцене тем временем развернулось представление, которое заставило Майрона и Мелькора скривиться в абсолютном недоумевающем отвращении.

Музыка заиграла идиотски визгливая и такая громкая, что могло и уши заложить. На сцену явилось пять тошнотворно смазливых мужиков в чулках и юбках с оборками и точно таких же голых по пояс девиц, которые принялись отплясывать странный танец, заключающийся большей частью в задирании ног к потолку и демонстрации обнаженных бедер. Они наперебой орали песню о том, как моряки всем портом имели во все дыры шлюху по имени Мертвая Лилли. Задранные ноги, хриплые мужские голоса и женские визги при этом попадали удивительно в такт. Мелкая тварь на табуретке продолжала насиловать несчастную виолончель, а еще одно существо как попало било по жестяным тарелкам, издавая мерзкий дребезжащий звук. В общий аккомпанемент вплеталось фальшивящее пианино.

«О, во имя меня же, что это за дрянь?!»

Майрон подавился ромом и прокашлялся, вытаращенными глазами глядя на сцену. Цири с недоумением хлопала ресницами. Йеннифэр сохраняла каменное выражение лица, всем видом демонстрируя, что она находится не здесь. К этому моменту они уже узнали, что Лилли драл ее отец вместе со всем остальным портом.

Мелькор встряхнулся с отвращением, глазам не веря, что наблюдает за столь отвратительным во всех смыслах представлением. Девки, а иначе всех этих размалеванных убожеств он назвать не мог, обладали жуткими визгливыми голосами, и приседали на припевах в притворном ужасе, крутя задницами.

«Как можно пасть до такого отвратительного насилия над музыкой?»

Голоса причиняли почти физическую боль. Мелькор стиснул зубы и скривился так, как будто его вот-вот вырвет. Песня достигла своего апогея, повествуя, что Лилли пустили по второму кругу с размозженной головой.

– Они фальшивят так, что у меня сейчас мозг через уши вытечет, – заявил Мелькор. – Давайте допьем и поищем место, где никто не играет так, словно засунул кларнет в задницу и помял его.