Кольцо нибелунгов

Зигфрид особо не вникал в эти тонкости — его боги были не столь мелочны. Он не очень-то задумывался над содержанием заповедей и, признаться, не знал их. Однако ему нравилось при дворе, и Гунтер, который, учитывая его статус, не мог стать ему другом, все же был союзником, а союзника не следовало разочаровывать.

Эти мысли мучили Зигфрида целый день, но в конце концов он связал канат и под покровом ночи добрался до окна в комнате Кримгильды. Он надеялся, что у стражников, которых может позвать Кримгильда, нет приказа убивать таких, как он, прямо на месте. Это было не очень сложно — над спальней Кримгильды располагалась галерея с широким балконом, оказавшимся идеальным местом для осуществления планов Зигфрида. Когда луна скрылась в тучах, а факелы, как обычно, были потушены на ночь, Зигфриду даже не пришлось особо прятаться.

Юноша осторожно перегнулся через балкон и принялся спускаться вниз по стене. В полной темноте земли не было видно, но Зигфрид понимал, что произойдет, если он упадет. От непривычных движений левое запястье у него заболело, и на мгновение он вспомнил Брюнгильду, подумав о том, как давно она перестала занимать его мысли. Он не ощущал никакой печали, скорее это казалось воспоминанием о блюде, которое очень любишь в детстве, но потом не ешь в течение многих лет.

Наконец стена закончилась, и Зигфрид коснулся пальцами ног тяжелой занавеси. Спустившись на три локтя вниз, он нащупал ступнями поручни. Затем молодой кузнец перегнулся через узкие перила и оказался совсем близко от комнаты Кримгильды. Он стал раздумывать над тем, что же ему делать дальше. Говорить с принцессой в возвышенном тоне, используя напыщенные слова? Объясниться с ней в надежде, что она его услышит? Бросить к ногам Кримгильды свой меч, которого у него не было? Позвать ее бежать с ним из Бургундии? И что он может предложить ей еще? Жизнь в лесной кузнице? Зигфрид тяжело вздохнул. Как она воспримет его появление? Слезами, криком или даже смехом? На мгновение он подумал о том, чтобы забраться обратно на балкон так, чтобы его никто не заметил. Да, наверное, это был самый разумный выход. Но с тех пор как он увидел Кримгильду в трапезной в самый первый вечер, он уже не мог рассуждать разумно. И все же…

Все сомнения Зигфрида исчезли, когда из занавеси высунулись две тонкие руки и резким движением втащили его в комнату. Зигфрид споткнулся о шкуру медведя, лежавшую на каменном полу, но инстинкт заставил его подняться. Он ничего не видел. В комнате не было даже свечи. Он чувствовал только свое дыхание. И запах. Он даже не успел понять, что же это за нежный запах витает в воздухе, как вдруг почувствовал две ладони, опустившиеся на его предплечья, и губы, приникшие к его губам.

Поцелуй.

Этот поцелуй длился вечность, а когда вечность завершилась, он, казалось, по-прежнему продолжался. Зигфрид целовал девушек в деревне, расположенной неподалеку от кузницы, и даже спал с некоторыми из них. Но этот поцелуй разжег в нем огонь богов. Он хотел обнять тонкую фигуру, прижать ее к себе, повалить девушку на подушки. Но когда он поднял руки, теплое тело отодвинулось от него, и он почувствовал холодное дуновение ветра.

— Ты получил награду за свое мужество, а теперь уходи, — это были первые слова принцессы Кримгильды, обращенные к кузнецу Зигфриду.

— Я… я… — начал заикаться Зигфрид, пытаясь объяснить безумные чувства, бушевавшие в нем. — Мне показалось, что ты избегаешь меня в последние недели.

— Так и есть, — послышался ответ.

— Но почему? Ты что, ничего не чувствуешь?

Он сделал шаг вперед, но девушка, окутанная темнотой, словно почувствовала биение его сердца и тоже сделала шаг назад.

Голос Кримгильды дрожал.

— Сильнее, чем ты думаешь, — сказала она. — И чем больше я этому сопротивляюсь, тем бессмысленнее становится борьба. Я страдаю, как умирающий от жажды человек, который стоит перед огромным морем. И если я выпью эту воду, то умру. Ты это хотел услышать?

— Это больше, чем мои надежды, и все же я пришел не поэтому. Крим…

— Я — это не она, — прошипел голос. — Я буду все отрицать. Принцесса завтра провозгласит о своей помолвке с Этцелем. А кузнеца забудет.

У Зигфрида было странное ощущение, ведь ему приходилось разговаривать с девушкой, имя которой он даже не имел права называть.

— Но если ты меня любишь…

— Я люблю Бургундию, — перебила его принцесса. — И эта любовь, в отличие от любви к тебе, имеет право предъявлять мне требования.

Оцепенение, вызванное поцелуем, наконец прошло, и Зигфрид почувствовал в себе болезненную пустоту.

— Что я могу сделать?

— Забудь меня.

— Для любви я был бы способен на все, но только не на это, — сказал он и в отчаянии сжал кулаки. — Забыв тебя, я не помогу своей любви.

— Но зато ты послужишь двору и всем людям, которые тебе дороги, — послышалось в ответ.

Зигфрид встал на колени, даже не зная, видит ли его Кримгильда в темноте комнаты.

— Для меня ничего не имеет значения, кроме твоей любви. Отошли меня прочь, и я уйду.

— Уходи.

— Ты меня не любишь?

На пару секунд в комнате повисла тишина.