Кольцо с изумрудом

– О! Я тебе сочувствую! – Герцогу было отлично известно, что Маргарита Тюдор славилась на всю Европу своим вздорным и упрямым характером. – Ты упомянул о письме. Она не говорит в нем, кого именно ей хотелось бы видеть в качестве придворного живописца?

– Естественно, она хочет Микеланджело!

Герцогу с трудом удалось сдержать смех. Но он смог кивнуть в ответ и с серьезным видом ответить:

– Мне очень жаль огорчать родительницу вашего короля, но…

– Я и без тебя знаю, что ты его ни за что не отпустишь, – шотландец состроил грозную мину, – но не забывай – она тебе этого никогда не простит. Ты только представь себе, что с ней будет, если я вернусь в Шотландию, не выполнив ее поручения!

– Но он ведь скульптор! И уже в преклонном возрасте. И ради его собственного блага, и ради блага Флоренции я никак не могу отпустить его в столь далекое и трудное путешествие.

– Да, ладно, это все понятно. Ты бы лучше подумал, что можно тут сделать. Если королева-мать не получит того, чего хочет, то ей может взбрести в голову что угодно, и тогда сам черт ей не брат!

– Так-так, понимаю, понимаю. И беспокоиться здесь надо не тебе. В конце концов, как мне известно, в тебе Маргарита нуждается даже больше, чем в воздухе, которым она дышит. – Заметив удивленно поднятые брови шотландца, герцог добавил: – Нет-нет, я не имею в виду воздух конкретно Шотландии, хотя, конечно, она дышит именно им. Ну да ладно, это не суть. Суть в том, как я понимаю, что если она не получит желаемого, то, вполне вероятно, по крайней мере половина шотландских бойцов будет осаждать стены Флоренции, чем весьма поможет Франциску, если он, как я понял, собирается нас атаковать.

– И, вполне вероятно, она поручит мне возглавлять этот поход, – с иронией заметил Эмрис.

Заметив, что Джованни погрузился в размышления, Эмрис расслабился, давая ему возможность придумать какой-либо приемлемый вариант. Конечно, он на хорошем счету у королевы-матери, но даже он, при всех своих привилегиях, не рискнет вернуться к ней с пустыми руками. К несчастью, то, что Джованни сказал в шутку о военном походе, в ситуации с Маргаритой как раз очень походило на правду. Она посылала на войну шотландцев и еще по более смехотворным поводам, чем отказ привезти к ней подходящего живописца.

Правитель Флоренции положил руку на плечо друга.

– Послушай! У меня есть идея! – Герцог возбужденно посмотрел на Эмриса. – Я знаю художника, который ей подойдет! Он из студии Микеланджело. Совсем молодой, но блестящий живописец и портретист. Чуть ли не лучший, чем сам маэстро! Но для меня будет большой жертвой расстаться с ним. У молодого человека фантастический талант, и он сможет в будущем прославить Флоренцию на века. Поэтому я могу лишь одолжить его на время и только близким друзьям Флоренции. Ты понял намек? И, конечно, я никому, кроме тебя, не доверю сопровождать его в путешествии. Ты должен будешь привезти его целым и невредимым.

Эмрис громко расхохотался.

– Джованни, ты скоро перехитришь сам себя! Но я не куплюсь на твои уловки и подозреваю, что королева тоже.

– Послушай, – торопливо продолжал герцог, – я говорю все это не потому, что хочу ублажить вашу королеву. Я действительно очень заинтересован в этом молодом художнике. И я очень беспокоюсь о том, чтобы с ним ничего не случилось. В действительности, чем больше я об этом думаю, тем меньше мне хочется даже на время расставаться с таким невероятным талантом. Филипп из Анжу – самый лучший на сегодняшний день живописец, которого вам может предложить Флоренция! Я покажу тебе его работы. Ты сможешь сам их оценить.

Ни один мускул не дрогнул на лице Эмриса, когда он услышал это имя. Он ни за что не признался бы Джованни, что не только слышал о молодом художнике, но и приобрел некоторые из его картин. Это был действительно выдающийся талант.

– Судя по имени, он француз?

– Мы не держим на него зла по этому поводу.

– Я должен что-нибудь о нем знать? – спросил Эмрис, разыгрывая полное неведение.

– Ничего, за исключением того, что он обязательно должен быть доставлен обратно, как только портрет королевского семейства будет закончен.

– А что случится, если он так понравится Маргарите, что она не пожелает его отпустить?

– Я встану на сторону ее родного брата, короля Генриха, и вместе с ним буду воевать против Шотландии.

Эмрис насмешливо улыбнулся.

– Мне очень неловко тебе это говорить, но я замечаю в твоем характере нечто очень напоминающее мне нашу королеву.

– Да-а? – усмехнулся в ответ герцог. – Истина заключается в том, что я, как и она, не в восторге от шотландской погоды. Слишком сыро, слишком непохоже на теплый юг. Кстати, я должен поговорить с Филиппом, у него ведь могут быть возражения, особенно насчет вашего ужасного климата.

– П-фф! Слишком поздно спохватился! Предложение вашего сиятельства принято! – Эмрис отвесил шутливый поклон, но тут же серьезно добавил: – Пожалуйста, договорись обо всем с Микеланджело. Я смогу взять художника на обратном пути из Рима, после встречи с твоим любезным кузеном, который ныне является папой римским.