Кольцо с тайной надписью

– Какие у вас доказательства того, что вы не лжете? – спросил Ласточкин.

Березин пожал широкими плечами.

– Я просто знаю, что не делал этого, вот и все. Или вам нужно алиби? Пожалуйста: в воскресенье утром я отсыпался после субботней попойки. Мы обмывали новый контракт.

– У вас есть свидетели?

– Можете опросить охранников в моем подъезде. Они знают, что в воскресенье я никуда не выходил.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что он считал Настю Караваеву разновидностью платной проститутки, только более занятной, чем они, потому что она могла, ко всему прочему, говорить о поэзии, театре и классической музыке.

– Ума не приложу, кто мог ее убить, – признался Березин. – Вообще-то такие девицы плохо не кончают. Обычно они находят себе денежное вымя, за которое выходят замуж, рожают ему одного ребенка и тихо живут в свое удовольствие.

– Может быть, ее кто-нибудь приревновал? – предположил Ласточкин, который во время допроса рисовал на бумаге зигзаги, которые наверняка возбудили бы нездоровое любопытство не у одного психиатра.

Березин насмешливо поглядел на него.

– Таких не ревнуют. Или вы имеете в виду, не приревновала ли ее какая-нибудь другая дамочка? – Он немного подумал. – Знаете, а вот такое вполне могло быть.

– Она вам не жаловалась в последнее время, что у нее какие-то сложности, ей кто-то угрожает?

Березин закинул ногу на ногу и устремил задумчивый взор на стену над пишущей машинкой.

– Был один такой не очень внятный разговор, – помедлив, признался бизнесмен. – Я понял так, что у нее возникли трудности. Типа того, что кто-то что-то ей пообещал и обманул. Но конкретно она ничего не сказала.

– Жаль, – вздохнул Ласточкин. – Закончила протокол, Лиза? Распишитесь вот тут, пожалуйста.

Обычно свидетели подписываются, почти не глядя, довольные тем, что могут уйти восвояси, но не таков был Березин. Он тщательно прочитал текст и поднял на меня глаза.

– Тут написано: «находят себе богатого человека», а я сказал «денежное вымя». И далее: приревновала «другая женщина», а я сказал «дамочка».

– Вообще-то это почти одно и то же, – сказал Ласточкин.

– В том-то и дело, что почти, – отозвался Березин, но протокол все-таки подписал.

Когда он наконец удалился, мы вздохнули с облегчением и пригласили последнего поклонника Караваевой, Савелия Рытобора. Не знай вы, что ему шестьдесят лет, вы бы дали ему не более сорока пяти. Он был подтянутый, моложавый и энергичный, с густой темной шевелюрой, и возраст его выдавали только предательские коричневые пятнышки на руках.

По его словам, он поддерживал с Настей исключительно дружеские отношения, так как хорошо знал когда-то ее деда-академика. Когда же Ласточкин зачитал вслух некоторые эсэмэски, которые он посылал внучке своего старого друга, Рытобор смущенно потупился и признался, что это у него такой фамильярный стиль общения. Ласточкин не стал настаивать и сразу же перешел к сути дела.

Да, у него есть алиби. Он был с друзьями на рыбалке за сто сорок пять верст от Москвы, и его там видело по меньшей мере три десятка человек.

Нет, Насте никто не угрожал.

Нет, он понятия не имеет, кто мог ее убить. И вообще, Настю все любили (при этих словах Ласточкин заметно поморщился).

– Расскажите мне об Инне Василевской, – попросил капитан.

Инна Петровна – прекрасная женщина, очень хорошая. Само совершенство.

– Вы знали, что она сидела за организацию борделя?

Выяснилось, что сама Инна Петровна популяризовала среди знакомых другую версию: она-де была известна своими диссидентскими убеждениями, и на нее навесили шитое белыми нитками обвинение. Бедная женщина пострадала за правду, свободу, равенство и братство.

– Говорят, она была должна Насте около ста тысяч, – пустил Ласточкин пробный шар. От Левицкого мы уже знали, что Василевская брала у Насти деньги, но точной суммы он не знал или не захотел назвать.

– О, – потупился Рытобор, – всего восемьдесят тысяч долларов!

Ласточкин кашлянул, чтобы скрыть смущение. Я тоже, признаться, была немало удивлена. восемьдесят тысяч! Да за такую сумму можно убить кого угодно, где угодно и когда угодно.

– Неужели вы думаете, что Инна Петровна…

– Мы ничего не думаем, – прервал его Ласточкин, – мы проверяем все версии.

– Тогда, – с победным видом заметил Рытобор, – вам надо прежде всего проверить некоего поэта Берестова.

– Почему именно его? – насупился капитан.

– Да потому, – безмятежно ответил Рытобор, – что все свое имущество Настя завещала именно ему.

Глава 15. Не будитеспящего мента

– Тупик, – мрачно констатировал Ласточкин через полчаса после того, как Савелий Рытобор покинул наше отделение.

– Ну почему, – несмело заметила я, – по-моему, мы, наоборот, продвинулись вперед.

– Шаг вперед, два шага назад, – проворчал мой напарник.

– Однако кое-что все-таки прояснилось.

– Например?

– Появились серьезные мотивы, Паша! Инна Василевская и восемьдесят тысяч долларов, которые она, судя по всему, и не думала отдавать. Этот поэт, который, оказывается, должен все унаследовать! И, наконец, четыре человека, похожие по описанию на того, кого видела свидетельница.