Кольцо Сатаны. Часть 1. За горами - за морями

— Было, было… — И тут же взял телефонную трубку.

Гаранина на месте не оказалось. Тогда Комаров позвонил начальнику учетно-распределительного отдела Севвостлага и уже тоном приказа повелел связаться с начальником Управления сельским хозяйством полковником Швецом, чтобы совместно отобрать полсотни или даже сотню специалистов для сельского хозяйства.

— Приказ Павлова, — многозначительно добавил он.

Почти сразу же, как Комаров вошел в свой кабинет, ему позвонили из Дукчи.

— Если не секрет, для какой цели нужно столько специалистов? — спросил полковник Швец.

— Указание Павлова — создавать новые совхозы. И расширять старые.

— Может быть, товарищ генерал-майор, лучше начать не с людей, а с выбора места под совхозы? Изыскания, метеоданные, исследование почв.

— Я передаю тебе слова Карпа Александровича: отобрать из заключенных самых подходящих специалистов. Вот они и займутся исследованиями. Свяжись с начальником УРО. Немедленно, понял?

— Так точно. Два года назад мы хотели этим делом заняться. Не получилось. Так хотя бы теперь…

На втором этаже УРО лейтенанты зашуршали карточками. Им предстояло просмотреть десятки тысяч учетных данных, выискивая в графе «специальность» слова «почвовед», «агроном», «мелиоратор», «метеоролог», «топограф». Предпочтение отдавалось не столько бывшим крупным наркомовским работникам, службистам, сколько практикам, арестованным в совхозах, колхозах и на опытных станциях. На этом настаивал Швец, бывший зоотехник с большим стажем, пока не оказался в рядах сотрудников НКВД.

Одним из отобранных в те дни специалистов оказался и Сергей Морозов. Попалась его карточка в руки просматривающих. В графе «специальность» у него стояло слово «агроном».

Судьба? Случай?..

РОБКИЕ ШАГИ ПО ДУКЧЕ

Подъем в совхозном лагере стучали в семь утра, когда едва начинался рассвет. Рельса была с узкоколейки, она звучала несколько мелодичней, чем в лагере «Незаметный» и на стройке. И не так назойливо. Лагерь был небольшой.

Барак просыпался дружно. Сосед Сергея слева, пожилой человек, сказал:

— Я пойду оправлюсь и умоюсь. А ты посиди. Тут воров хватает. Покарауль. Потом я покараулю.

На этих же нарах непробудно лежали три одногодка Сергея, какие-то худющие хлыщи с недобрыми глазами. Еще вечером от них резко несло валерианкой, пили из аптечных бутылочек, дурели, до полночи что-то бормотали, совались к Сергею с бессмысленными рожами. Алкаши. Утренний подъем их вроде не касался.

Сосед пришел, сказал Сергею: «Топай» и стал одеваться.

В людской толчее у вахты Сергей увидел необычную картину: впереди колонны стояли женщины, одетые в телогрейки и брюки, но с явно нелагерными цветастыми платочками на головах. И у каждой — на то они и женщины! — на шее, в ушах, на телогрейке было что-нибудь цветастое, приятное глазу: бантик, сережки, вышитая кошечка или цветок. Стояли они тихо, старые и молодые, очень разные, с броскими или ординарными лицами, с лукавыми или потухшими глазами, с неистребимым желанием выглядеть лучше, чище, привлекательней. Пусть тюрьма, пусть лагерь и тяжелая работа, но надо оставаться самими собой. И они оставались!

Разводящий сержант накричал на ближнюю к нему молодую женщину и приказал снять серьги. Блондинка вспыхнула, но не огрызнулась, сняла одну, потом другую и зажала в кулаке, чтобы за вахтой нацепить снова. В последних рядах колонны осторожно переступали старые женщины, они шли трудно, две с палочками постоянно отставали. Тогда отставал и вохровец, но не понукал. Стыдно. Лица бабушек застыли в постоянной покорности судьбе. Кто они?..

В мужской колонне разговаривали, отрывисто спорили, но матерились редко. И тут сказывалось присутствие женщин.

Шли обочь трассы, потом свернули в ворота агробазы и разошлись по привычным местам. Почти половина женщин свернула к скотным дворам, где на кормовых площадках стояли и жевали траву черно-пестрые коровы. Остальные поднялись к парникам.

Сергей не знал, куда ему, стоял рядом с конвоиром.

— Новенький? — спросил его смуглолицый десятник. — Откуда прибыл? Статья?

И, едва выслушав, приказал:

— Давай на очистку парников, бабочки там замучились. Видишь тачки? Одна твоя. Вози перегной в бурты.

Женщины разбились группами, по двое, по трое. Тачки стояли в узких проходах между парниками. Сергей перепрыгнул через парник и приподнял тачку. Она оказалась легкой. Не такая, как для бетона.

— Я готов, — сказал он двум молодым женщинам, которые стояли, опершись на лопаты.

— А мы не готовы, — с игривостью отозвалась одна. — Не торопи, пожалуйста, ударник.

Они сняли платочки, причесывались, оглядывали друг друга и делились новостями. Сергей не вытерпел, взял лопату и, спрыгнув в парник, принялся наполнять тачку перегноем.

— Какой ты прыткий! — без обиды, скорее удивленно, сказала одна. — Ты откуда возник, парень?

— Со стройки, отсюда четыреста шестьдесят километров. А до этого на прииске работал.

— Актировали по болезни?

— Нет, я не больной. Отправили, не спросили.

— Так просто у них не бывает. Вот отсюда — это часто. Позавчера тридцать мужиков усадили в машину — и прощай навеки! Ты по какой?