Кольцо Соломона

Ашмира встряхнулась, посмотрела наверх. Столп и впрямь был необычный: каменные слои выглядели выпуклыми и искаженными, на вершине торчали какие-то странные выступы. В последних лучах заходящего солнца, алыми потоками омывавших его бока, могло показаться, что это…

– Так вот, говорят, что это ифрит Азул, – сказал купец. – Он был рабом Соломона в ранние годы его правления. Пытался уничтожить волшебное Кольцо – по крайней мере, так рассказывают, – и вот тебе результат. Обратился в камень и с тех пор так и стоит! – Он отвернулся и сплюнул в огонь. – Ну, оно и к лучшему. Погляди, какой он был здоровенный! Добрых двадцать пять футов!

Ашмира во все глаза смотрела на мрачный столп. Она вдруг почувствовала какое-то онемение в костях. Девушка передернула плечами: ночь внезапно показалась особенно зябкой. Скала вздымалась так высоко! Она, казалось, уходила к самым звездам. И что это? Неужто среди теней на вершине проступают черты огромного, сурового лица?..

Нет. Ветер и песок сделали свое дело. Разобрать выражение лица на неровной поверхности скалы было уже невозможно.

Ашмира плотнее закуталась в свой плащ и придвинулась ближе к огню, не обращая больше внимания на расспросы купца. Ее живот сделался как вода, зубы во рту, казалось, расшатались. Яростное возбуждение оставило ее сердце, как будто потушенное гигантской рукой. Она внезапно осознала, что именно намеревается сделать. Масштабы этой безликой скалы, гигантского демона, обращенного в камень, заставили ее понять то, чего не могли донести до нее все истории, которые рассказывали ей вечерами у огня: сколь велико могущество человека, носящего Кольцо.

На утро десятого дня пути караван оказался в месте, где песчаниковые скалы вплотную подступали к дороге. Вершины утесов были озарены солнцем; внизу, в ущелье, которым брели верблюды, царил прохладный серый полумрак.

Ашмира плохо спала этой ночью. Волна страха, накатившая на нее накануне, теперь отхлынула, оставив ее медлительной, сонной, в раздражении на себя самое. Вот ее мать – та бы не испугалась обычной скалы! Этого ли ждет царица от своей посланницы? Ашмира, ссутулившись, сидела на верблюде, погруженная в мрачные думы.

Стены ущелья почти сомкнулись над дорогой; по правую руку склон обрушился, превратившись в беспорядочную осыпь. Бесцельно оглядывая безжизненные скалы, Ашмира заметила между валунами что-то маленькое и бурое. То была пустынная лиса, с большими ушами с черными кисточками и блестящими глазами. Лиса сидела на скале, наблюдая за идущим мимо караваном.

Верблюд замедлил шаг, преодолевая неровный участок, и на миг Ашмира поравнялась с лисой. Лиса была всего в нескольких футах от нее. Если бы Ашмира хотела, она могла бы свеситься со своего седла и дотянуться до животного. Лиса не выказала страха. Ее круглые черные глазки встретились с глазами девушки.

Потом верблюд прошел дальше. Лиса осталась позади.

Ашмира сидела тихо-тихо, чувствуя под собой плавное покачивание верблюда, вслушиваясь в неутомимый топот его ног и в тишину ущелья. Потом ахнула, выхватила свою плеть из чехла у луки седла и, схватив поводья, пустила верблюда рысью. Всю ее медлительность как рукой сняло, глаза засверкали. Рука нащупала под плащом кинжал.

Караванщика отделяли от нее четыре верблюда, и Ашмира не без труда сумела его догнать.

– Скорее! Надо двигаться быстрее!

Начальник каравана с удивлением уставился на нее.

– В чем дело? Что случилось?

– Твои бесы – выпусти их! И джиннов тоже, если у тебя есть джинны! Тут кто-то есть…

Он колебался не дольше мгновения, потом обернулся, чтобы выкрикнуть приказ. Но тут в его верблюда слева ударила черно-голубая молния. Полыхнула вспышка темно-синего пламени, караванщика вместе с верблюдом отнесло в сторону и размозжило о скалы. Ашмира. вскрикнула, заслонилась руками от порыва раскаленного ветра. Ее верблюд в ужасе вздыбился; она откинулась назад, едва не рухнула наземь, но успела отклониться вбок, цепляясь за поводья. Ее протянутая рука ухватилась за шест балдахина, и Ашмира буквально повисла на нем, болтаясь над землей. Верблюд метался и брыкался; изо всех сил задрав голову, Ашмира разглядела кружащие в небе темные тени. На дно ущелья посыпались огненные молнии.

Раздались новые взрывы, послышались визг, стоны, вопли ужаса. Ущелье наполнилось эхом, так что казалось, будто крики несутся со всех сторон сразу. Дым застилал глаза. Ее верблюд попытался было развернуться, но новый взрыв позади заставил его метнуться обратно к утесу. Яростно вцепившись в поводья одной рукой, а другой подтянувшись на шесте, Ашмира. все-таки сумела сесть в седло – ее чудом не расшибло о камни. Держась за луку седла, она достала из-за пояса серебряный кинжал.