Кольцо времени

— Я так думаю, что худого за тобой на свете нет. Да и резоны у меня свои.

Был у меня помощник, Степан. Его кто-то ножом на мельнице пырнул. Егор головастый мужик, но он дела ведет, в разъездах часто бывает. А мне помощник нужен. Чтобы я ему доверял. Ну и он чтобы неглупый был. А ты, по всему видать, и в науках ведаешь, и в торговых делах понимаешь.

— Это оттого, что я тебе кошель вернул, ты мне поверил? — чуть улыбнулся Стас.

— Хорошего человека по глазам видно, — сказал Малышев. — Но смотри, я неволить не стану. Не хошь, так что ж. Силком держать — смысла нет.

— Да нет. Я, конечно, согласен, — сказал Стас чуть дрогнувшим голосом.

— Спасибо тебе за честь великую, за доверие. Неожиданно только как-то все. Вчера вечером познакомились, а сегодня утром ты мне ключи от амбаров предлагаешь. Да и не торговал я раньше, показалось тебе.

— Эта наука мудреная, когда научить некому, — сказал Фрол Емельянович.

— А коли для себя учить стану, так и того пуще поймешь.

Напомнив Егору, чтобы он не тянул с погрузкой войлока, Фрол Емельянович и Стас пошли домой. По дороге купец все похвалялся, в каком городе у него сколько лавок, где он что покупает, дабы дешево было, и куда везет товар, дабы продать с большей выгодой. Стас слушал с вниманием. Чтобы выжить, ему нужно было немедленно менять специальность.

Кроме Варвары Егоровны, дома никого не было. Она суетилась по хозяйству у коровника и лишь бросила короткий взгляд на мужа. Фрол Емельянович со Стасом вошли в избу. Малышев показал новому ключнику на лавку, а сам достал с полки небольшой деревянный ларец. Он поставил его перед Стасом на стол, покрытый полотняным куском, и откинул крышку.

— Начнем с главного, с денег. — Фрол Емельянович высыпал из ларца на стол пригоршню разных монет и начал про них рассказывать. — Серебряные монеты бывают разные, но у нас в ходу в основном четырех видов: московские, псковские, тверские и новгородские. Про московские знаешь, это та, что ты взял из кошеля. Она называется деньга. Вот видишь, у нее на одной стороне роза.

Это старая монета. Тапериче вместо розы чеканят всадника на коне. Шесть денег — алтын, двадцать — гривна, сто — полтина, двести — рубль. Полтина равна одному венгерскому золотому дукату. Сейчас чеканят еще и такие монеты, — Малышев показал монетку Стасу. — Буква с обеих сторон. Четыреста таких монет равны рублю. Вот эта монета…

— Тверская, — сказал Стас, собираясь подтвердить догадку Малышева, что он кое-что знает. — По цене равна московской.

— А вот эта? — Малышев показал монетку с бычьей головой в венце.

— Это псковская. У них еще медная монета есть, зовется пул.

— А цена у пула какова?

— Шестьдесят пулов — одна московская деньга.

— А вот это что за монета?

— Это новгородская деньга.

— Это с чего же она новгородская?

— С одной стороны изображение государя на троне, а с другой — надпись.

Стоит она вдвое дороже московской.

— Правильно, — улыбнулся Малышев. — А что еще чеканят в Новгороде?

— Гривну. Новгородская гривна стоит четырнадцать денег, а рубль — двадцать две деньги.

— Ну вот, — улыбнулся Малышев. — Самое главное ты знаешь. А теперь про саму торговлю. Москва-река судоходной становится только за шесть верст выше Можайска. Там товары грузят на плоты и везут в Москву. Ниже по реке к городу корабли подходят ближе.

В основу торгов положен новгородский вес. Стремись купить дешевле, а продать дороже. Это основа прибыльной торговли. Но иногда можно и с убытком дело сделать, если барыш в будущем видишь. Я торгую почти всем: воск, серебряные слитки, медь, сукно, шелковые материи — дороги, киндяки, тафта, объяр, изорбек, золотые нитки, мед, пенька, лес, веревка, седла, уздечки, ножи, топоры, войлок, кожа. И нашим купцам продаю, и иноземцам. В Турцию везу кожу, меха, моржовый клык, в Германию — меха и воск.

Мех меху рознь. У зрелого соболя шерсть черная, длинная и густая. Если соболя били в свою пору, то его мех дороже стоит. Да это с любым мехом так. Лучше, когда мех с Печоры, нежели с Двины или, например, Устюга.

Куньи меха везут из Швеции, беличьи шкурки — обычно из Сибири. Бывает, с Устюга, Вологды, Перми. Соболья шкурка стоит сорок-сорок пять венгерских золотых дукатов. Кунья шкурка — три-четыре деньги. Лисья шкурка, которая черной лисицы, стоит десять золотых, а очень хорошая — пятнадцать. Белка стоит одну-две деньги. Когда шкурку покупаешь — рот не разевай. Если зверя не в ту пору били, то волоски из хвоста и головы легко вырвать можно.

Обычно плохую шкурку как только обдерут, тотчас наизнанку выворачивают.

Чтобы, значит, мех не вытерся.

Налог государю платим с каждого рубля семь денег. А с воска еще и с каждого пуда четыре деньги. Деньги под процент дают обычно на сто двадцать. Поэтому брать лучше в храме. Там дают из расчета десятины. Да это тебе пока что ни к чему. Ну как, понятно рассказал? Может, спросить чего хочешь?

— Понятно, Фрол Емельянович, — ответил Стас. — А спросить… так я потом, по делу спрошу.