Кольцо заветное

Прошло года три. Образовался сакман — отара овец, оставленных для приплода. Но никаких помещений для них — ни кошары, ни теплика — Бадма не строил. В камышах и ложбинах в зимнюю непогоду находили прибежище его овцы. Там они и приплод давали — крепкий, здоровый. Потом уже, когда Бадма владельцем большой отары стал, позвал он к себе бедных родственников и поровну разделил меж ними своих барашков.

Жизнь продолжалась. Сменяли друг друга поколения, обживая некогда безлюдные пастбища Черных земель.

ОСТРОВ ЗМЕИНЫХ ГНЕЗД

В пору разлива остров этот затопляли вешние воды. И порешили жители его, калмыки, на бугор перекочевать. Снарядили на облюбованное место разведку — посмотреть, не выгорает ли там трава и можно ли скот выпасать; есть ли хворост, чтобы запасать топливо, а то ведь кизяки без сухих прутьев не разжечь.

Приплыли туда люди на лодках, видят: вокруг возвышенности — лес; ветлы в воде стоят, и на них плотно, одно к одному, — гнёзда. Но где же птицы? Ни одна не слетит и не сядет… Пусто и тихо.

Приблизились калмыки к деревьям, пригляделись — не гнёзда то были, а клубки шипящих змей и ужей. Поскорее ушли отсюда кочевники и долго потом не показывались в этих местах…

Шло время. На острове, который называли с тех пор Мога́та, что означает «много змей», люди всё же поселились. Рыбы в водах лимана и протоках — обилие, только лови. На заливе Кара-Булак промысел открыли.

И поныне в здешней глухомани — лес со змеями и тростниковые крепи, полянки с фазаньими стайками по ежевичнику… Места́ заповедные — таинственные и по-своему красивые.

БАСОВА-ЗАЙСАН

Когда-то на месте нынешнего села Басы́ стойбище было. Басова́-Зайсан оно называлось. В легенде «О синем морце Саруле» имя это упоминается. А в народе вот что о Басове-Зайсане сказывается.

…На берегу синего морца Сарула нет-нет да и покажутся то лебедь, то человечек, сидящий на крутояре. В терновом кустарнике, что растет по буграм, косари со змеею встречались. Откуда тут сизый терновник взялся? Во всей округе подобной поросли нет. Да и змеища откуда? А всё это (лебедь, змея-удавница, человечек-гном) — не иначе как оборотень Басова, сына Зайсанова.

Басова-Зайсан, как в легенде молвится, красавцем слыл, удалью молодецкой славился. Однажды прослышал он, что струги Степановы из Астрахани к Басам плывут (а в то время на здешних рапных озерах каторжные люди соль добывали), и на берег вышел. Стража царева увидела: вольница к берегу приближается. И разбежалась. Товарищи Стенькины каторжных расковали и с собою в поход позвали.

Струги вольницы атамановой парень с улыбкой рассматривал и все языком прищелкивал, повторяя одно и то же: «Якши, якши» (хорошо, хорошо). Приметил чернокудрого атаман, взглядом обвел молодца и бает ему: «Айда с нами!»

…С моря Каспия, из похода в Персию, челны Стеньки Разина полным-полнешеньки возвращались. И среди добычи заморской красавица персиянка была.

Однажды атаману сон приснился, будто Волга, захлестывая струги его, по-людски приговаривала: «Подарок с тебя, атаман, причитается. Да не мешкай с выбором, не то всё заберу». А никто иной, как Басова, полонил в том походе дочь ханскую и на руках принес ее в шатер атамана. Когда нес, восхищался красотой персиянки, втайне от всех целовал звезду восточную…

А потом зачалось вот это. Вздыбилась поутру Волга и погнала на струги атамановы волну за волною, как бы свою долю требуя. Не поскупился Разин и в волну набежавшую бросил жену свою невенчаную. Унесли тогда волны в бездонную пучину дар Стеньки-атамана. Вслед за княжною и Басова в воду прыгнул, чтобы выхватить из волны персиянку юную и к себе в стойбище увести. Да не по его желанию вышло, и сам-то чуть не погиб.

Правда, достиг он берега, да только не парнем-красавцем, а змеею-удавницей выплыл…

КОЛЬЦО ЗАВЕТНОЕ

Село Разино по бугру стелется. Большое оно ныне. В бытность же Степана Тимофеевича была здесь лишь землянка. Жили в ней, как говорится в легенде, старый рыбак Егор да его дочь Елена. Слыл старик знатоком-ведуном, и часто к нему обращались за всякими советами. Раз поутру вышла Елена к волжскому берегу воды набрать и слышит песню. Песня все ближе. Потом показались расписные казацкие струги. Бросилась Елена к отцу. Увидел он ее испуганное лицо, спрашивает:

— Уж не ветер ли угнал наши счалы?

— Нет, батюшка, счалы на месте. А к нашему острову идут суда небывалые, шелками да коврами изукрашенные. Боюсь я, батюшка…

— Чего бояться-то? Ты сиди да осторожку имей, а я уж переговорю с гостями незваными.

Причалили струги к берегу. На косе казаки по указу атамана Разина стан раскинули. А увидели старика хозяина — поклонились ему и стали расспрашивать, кто еще в землянке живет и много ли там добра.

Складно и с хитрецой отвечал рыбак:

— Нет ничего в моей хате, лишь неструганые полати, на них кошка и сова да медвежья голова…

Тут в оконце мелькнуло девичье лицо, и рассмеялся Степан Тимофеевич:

— Это, што ль, медвежья голова?

Насупил брови старик. А Васька Ус шепчет Разину:

— Батька, поостерегись старика, наговоры он знает всякие и судьбу предсказать может.