Кольцо заветное

Крепость была восстановлена. В ней, по государеву указу, казаки вновь стали нести сторожевую службу. И только когда на терских рубежах появились многочисленные, хорошо укрепленные русские сторожевые посты, Чигим-Кала, или по-русски «заброшенная крепость», перестала существовать.

ШАЙТАН И БАГИШ

В те времена чечены в ущельях гор жили. Однажды под вечер в саклю к Ба́гишу гость пришел. Он поклонился и шапку на порог положил. Добродушный хозяин обнялся с ним и на ужин позвал. Окинув взглядом странника, Багиш заметил кончик пушистого хвоста, который торчал у гостя из-под штанины. «Шайтан это», — подумал Багиш и шапку его, как говорится, к рукам прибрал. А в те времена верили, что шайтаны души свои в шапки прятали.

— Ага, вот ты и попался! — сказал хозяин.

От ярости пришелец взревел и стал требовать возврата своей вещи. Но Багиш крепко держал в руках добычу. Чтобы ускользнуть из дома, гость обратился в змею, и та, злобно шипя, кинулась на хозяина. Откуда ни возьмись — кошка. Она как прыгнет на гадину ползучую и ну царапать ее когтями! Глядь, вместо змеи — снова шайтан. На этот раз щеки его ободранными оказались.

— Отдай шапку, Багиш!.. — взмолился шайтан. — Отпусти мою душу. Отпустишь — золота тебе кучу целую натаскаю.

Но так как всем известно, что больше черта и лодыря врать никто не умеет, Багиш сказал:

— Нет уж! Быть тебе, шайтан, год целый у меня на побегушках. Найдется работа и потруднее.

Убедившись, что чеченец ни шапку, ни, стало быть, душу не вернет, покорился нечестивый хозяину.

Как-то, когда уже прошел почти год, Багиш сказал шайтану:

— Ты что-то, смотрю, в последнее время ленишься. Гляди, если вовремя башню не построишь и дорогу с гор на равнину не выведешь, работать тебе у меня придется долго.

Уразумел нечестивый, что с хозяином шутки плохи, и стал трудиться от зари до зари. До обеда стены башни возводил, а после обеда на гору камни таскал. Носил-то как! Под мышкой. И всё бегом да бегом. Дорогу при луне прокладывал.

Башню-то черномазый на совесть сложил. И поныне высится она в горах у аула Арпа. Дорогу же, чертов сын, так сузил, что по ней только на ишаке пробраться можно. Идет эта дорога по горным перевалам, вниз не смотри — дух захватит. Выходит, поверил чеченец шайтану на слово. А зря. Похоже, шапку и запрятанную в ней душу прежде времени отдал. Сначала следовало бы дорогу посмотреть. Широка ли?

Долго потом Багиш по Черным горам ходил, все шайтана разыскивал, чтобы изловить обманщика да наказать. Но так и не нашел. Черт этот (а земля слухом полнится) будто из Чечни, с Черных гор, к нам в низовье реки подался, в непроходимые камышовые крепи…

В ПУТИ

20 апреля 1851 года молодой и неженатый еще Лев Толстой с братом Николаем, офицером Кавказской армии, выехал на Терек.

Долгими были их сборы и проводы в Москве. Затем бесконечные тряски на лошадях до Саратова и романтическое путешествие вниз по Волге.

До самой Астрахани плыли на плоту.

А затем… Крытая повозка, запряженная тройкой лихих коней, следуя из Астрахани, наконец подкатила к старинному селу Басы́. Здесь братья решили заночевать. Утром Толстые выкупались в речке. Гостеприимный рыбак Ефим Дорошенко пригласил их к себе в шалаш, попотчевал севрюжатиной. На вопрос барина Николая: «Какая дичь в этих краях водится?», ответил: «В лоховнике уйма фазанов. Сеть расставлю, а под нее проса насыплю. Они увидят зерно, обязательно на дармовщинку cлетятся и запутаются. Одних на волю пущу, а другим, кои пожирнее, головы пооткручиваю, ощиплю, распотрошу и в котел… Кабаны в здешних местах водятся. Едят они корни чакана, сало толщиною в три пальца наедают. Немало в степи и волков. Дюже они чабанов обижают, барашков задирают среди бела дня. Другой животине тоже спуску не дают. Там вон, на шляху, лошак ими свален. Еще солнышко не успеет сесть, а они сбегутся — и ну зубами клацать. Когда наедятся, сядут и так завывают… аж страх берет».

В полдень, отслужив молебен в церкви за благополучный путь через степь дикую и на всякий случай зарядив ружья, Толстые распорядились подготовить лошадей. Их путь лежал через Белое Озеро и Кизляр, до станицы Старогладковской. Здесь, в гарнизоне, где служил, будучи офицером, Николай, был призван в солдаты действующей армии и его младший брат Лев.

ТРИ МОНЕТЫ

Станичники и поныне всё еще рассказывают об одном таком случае.

…Чуток стемнело, девчат на станичной площади полным-полно собралось. Взялись они за руки и хоровод повели. А песни-то пели!.. Не тягучие какие-нибудь, жалобные, а веселые, задорные. Да так пели — аж за три версты слышно! После хоровода на вечерку шли. Чего греха таить, здесь и обняться, и поцеловаться с казаком можно. Уж такой обычай на Тереке испокон веку водится. Но вечер-то без сластей-закусок — что ложка сухая: рот дерет. А закусками в те времена называли орехи, конфеты, пряники мятные. Но где их взять? Ведь лавочник в долг не даст.

Думали, думали, как бы поживиться. И что же? Выход нашелся.