Кольцо златовласой ведьмы

– Элька? Ну… мелкая пакостница. Она с Семеном давно роман крутит, только это бесперспективняк полнейший. Папашка этой свадьбы в жизни не допустит. Элька – не того полета птаха. А Семка не пойдет против его слова. Вот и тянется у них это…

Возвращались они в полной темноте. Стась загнал мотоцикл в сарай и поинтересовался:

– Сама дойдешь? Мне тут кое-чего доделать надо.

– Дойду.

Он вручил Вике фонарик и велел:

– Если на охрану напорешься, скажи, что я тебя умыкнул.

– Спасибо.

Стась аккуратно пожал ей руку.

– Ты, это… приглядись к Сереге. Он хороший.

– Обязательно.

До дома Вика добралась без приключений. И дыру в ограде нашла. А оказавшись в саду, растерялась. Идти нагло, через парадный вход, или штурмовать виноградные лозы?

Вот о чем она только думала, сбегая?

Упражнения с канатом никогда не относились к числу ее любимых. Вообще, с физкультурой у Вики отношения складывались неоднозначные… но если ее поймают, то запрут наверняка. И Вика, вздохнув, вцепилась в виноградную плеть. Как ни странно, подниматься было даже легче, чем спускаться. Она добралась до подоконника, легла на него, ухватилась за его край и порадовалась, что у нее хватило ума оставить окно открытым.

– И где это ты гуляла? – Серега вцепился в ее рубашку и втянул Вику в комнату. – Знаешь, дорогая, меня начинают терзать смутные подозрения…

Вот… вот чего Вика не учла, так это собственной невезучести.

– Изменила?

– Да разве ж я посмею…

Не спалось. Прежде с Антоном Сергеевичем подобной беды не приключалось. Он обладал крепкими нервами и изрядной долей цинизма, что позволяло ему относиться к жизненным неурядицам свысока. И вот – не спалось.

Из-за разговора с Серегой, которому надо было бы случиться давно.

Сердце ломило. Нудно екало в груди, ворочалось – нехорошо как-то, словно все вдруг навалилось на него, и – сразу.

Он не любил никого, кроме себя? Так Серега сказал?

Неправда!

Все, что он делал, чего добивался, – это ради них. Они ж дети. Глупые, бестолковые дети, которые сами не понимают, чего хотят. Антон Сергеевич защищал свою семью, и вот теперь он ее лишился.

Славка… тогда он еще не чувствовал своей ответственности за сына. И, честно говоря, подумывал о том, чтобы написать отказ от него. Удержался. И возился с младенцем. В молочную кухню бегал. Смеси делал. Кормил. Стирал пеленки. Учил разговаривать… ну да, отдал его отцу, когда Славка подрос, так ведь причины были веские. Понял, что, если не начнет работать, так и останется на всю жизнь в прислугах.

Мозги у него имелись. Желание – тоже. И привычка работать. А вот времени не хватало.

Отец помог, пусть и запивал, уже привычно, но Славка не позволил ему спиться вконец…

…Светка. Родилась через год после свадьбы. Машке он про Славку сказал, свозил туда, познакомил с ним, и она, дурища, предлагала ребеночка забрать. Жалостливая.

Притворщица!

Бабы не любят чужих детей. Антон не мог ей позволить издеваться над его сыном. Пусть за своими присматривает. За Светкой… он крепко разочаровался, когда узнал, что девка родилась. И с трудом заставил себя взять ее на руки. Красная. Морщинистая. Орет. И Машка над нею квохчет, как курица.

Себя запустила. Про дом забыла. Только о Светочке своей и говорит… спираль поставить решила. Он запретил. И правильно сделал, иначе не было бы Сереги. А он кобенится, нос от отца воротит. Родился уже норовистым. Не спал почти. Брыкался. И Светка хныкала.

В доме – бедлам, пахнет молоком и пеленками. Машка в слезах вечно, только и способна жаловаться, все-то ей не так и не эдак… к себе не подпускает – с третьим дитем, мол, она не управится. Ну и чего было обижаться, что Антон на других стал поглядывать?

У него тоже – потребности. И желание, чтоб дом на дом походил, а не… разве он мало работал? Разве не покупал Машке все, что ей хотелось?

Платье из Германии? Пожалуйста. Гарнитур чешский? Да на здоровье. Цепочку золотую? Колечко? Шубку… и ему нравилось ее баловать. Она же сияла, смеялась… если бы она и дальше смеялась, разве ж ушел бы он из дому? А Наташка хороша была… притворялась тихоней. Глазки – долу. Голос – тихий. Взгляды – влюбленные. Вздохи. Скромница, как ни погляди. А в койке она такое вытворяла…

Антон – не дурак. Небось, на секретарских курсах подобному не учат. Ну, разводиться он не собирался. Ждал, когда Машка от родов отойдет, и дождался «чудесного»:

– Дорогой, у нас будет ребенок!

На кой ляд ему ребенок от Наташки? Он врача нашел, клинику, квартиру пообещал купить. Согласилась. Исчезла. А появилась вновь уже с животом – мол, не смогла деточку убить.

Ну, не смогла – сама и разбирайся. Квартиру ей Антон купил, как и обещал. А вот алименты он платить не обязан. Так и заявил. И эта стерва мигом про скромность позабыла. Зашипела змеей, дескать, в суд подаст, ославит его на весь мир.

И подала же!

И Машку в суд вызывали. Она, вроде, уже оправившаяся, опять в депрессию впала. Это врач так сказал, мол – депрессия, нервы ей надобно лечить. Только Антон этого врача подальше послал.

Какие у Машки нервы?

Живет на всем готовом, всего-то и надо, что за хозяйством да детьми приглядывать. Сложно это разве?