Колумб

Долго плыл Колумб вдоль, южного берега Кубы, тянувшегося все дальше и дальше в том же северо-западном направлении. Его деревянные корабли стали рассыхаться, провизия испортилась, вино из бочек наполовину вытекло, но Колумб, увлекаемый своей пламенной верой в близость земель Великого Хана, не замечал ни ропота команды, ни собственной крайней усталости от долгих бессонных ночей. В его измученном мозгу возникла вскоре новая гипотеза — эскадра подходит к Золотому Херсонесу, месту, где океан, омывающий Азию с Востока, соединяется проливом с Южным Индийским океаном, открывающим путь к Аравии и Египту.

Охваченный этой новой идеей, Колумб начал фантазировать о продолжении плавания до самой Испании. Во главе своей эскадры из трех каравелл он обогнет Африку и посрамит португальских капитанов. Или же зайдет в Красное море, совершит паломничество через Синайский полуостров в Иерусалим, а оттуда на каком-нибудь судне нетрудно уж будет добраться до Барселоны.

К несчастью, Колумб не смог довести своего плавания вдоль кубинского берега до конца. Еще несколько дней пути, и он пришел бы к крайней западной оконечности Кубы и получил бы бесспорные доказательства ее островного характера. Поневоле он должен был бы освободиться от части своих необоснованных географических представлений. Может быть, он продолжил бы плавание до берегов Мексики или Гондураса и нашел бы здесь, наконец, золото, которое он так долго и тщетно искал.

Но терпение команды истощилось. Суда дали течь по всем швам. Приходилось непрерывно вычерпывать воду. Матросы к тому же голодали. Они стали яростно требовать возвращения в Изабеллу, угрожая самоуправством.

Бунт экипажа подействовал на Колумба, как холодный компресс на бредящего больного. Плавание, на которое он рассчитывал как на крупнейший козырь в своей игре, оказалось совершенно бесплодным. По возвращении в Изабеллу его ждут старые беды. Что скажет он королеве? Надо во что бы то ни стало представить ей неоспоримые доказательства посещения эскадрой азиатского материка..

Колумб не сомневался, что каравеллы находятся у вожделенного континента. Надо, чтобы это подтвердил экипаж. Пусть каждый из матросов даст под присягою показание, что они могли бы при желании вернуться из Кубы в Испанию сухим путем.

Адмирал принялся за дело, и на свет появился документ, подобного которому не знает богатая история мореплавания. Колумб заставил судового нотариуса допросить под присягою восемьдесят человек, составлявших экипаж трех каравелл. Все матросы и офицеры расписались в том, что они побывали на азиатском материке. Все участники плавания давали торжественное согласие на то, чтобы всякий офицер, который откажется от данной присяги, уплатил десять тысяч мараведов штрафа. Если же это будет матрос, то за отрицание того, что Куба является частью азиатского материка, он получит сто ударов плетью. Помимо этого, у него будет вырван язык.

Подобно страусу, прячущему голову в песок при виде врага, Колумб, терявший под собою почву, пытался укрыться за этим жалким документом от грозивших ему неприятностей. Команда без сопротивления дала адмиралу требуемую присягу — лишь бы поскорее оказаться на Эспаньоле.

12 июня каравеллы поплыли обратно в направлении Изабеллы. Теперь суда должны были в течение трех томительных месяцев бороться со шквалами, бурями, противными ветрами. Команда нередко терпела жестокий голод. Деревянные каравеллы, изъеденные червями, протекали во многих местах. При таком плачевном состоянии людей и судов Колумб вынужден был из-за штормовой погоды все время уклоняться от прямого пути. Эскадра возвращалась в Изабеллу вдоль южного берега Ямайки и Эспаньолы.

Когда корабли были уже близки к цели — у острова Мона, лежащего между Порто Рико и Эспаньолой, — Колумб тяжко захворал. Его могучий организм был расшатан мучительными тревогами и лишениями пятимесячного плавания. Острое нервное истощение привело к резкой реакции. Он впал в летаргическое состояние — лежал в полном оцепенении с помраченным сознанием, помутневшими, ничего не видевшими глазами. До Изабеллы флотилия добралась под командованием помощника Колумба. 29 сентября суда бросили якорь в порту.

Находившегося в бессознательном состоянии адмирала снесли в вице-королевский дворец.

Беды Эспаньолы

Когда Колумб пришел в сознание, он увидел у своей постели Бартоломео. Присутствие любимого брата, с которым он расстался восемь лет тому назад, очень обрадовало Колумба. К тому же появление энергичного Бартоломео было как нельзя более своевременно. Колумб узнал от братьев о беспорядках на острове и решил принять строгие меры. Так как сам он был болен, то назначил Бартоломео своим наместником. Это был опрометчивый шаг, вызвавший впоследствии недовольство королей, считавших, что право подобных назначений принадлежит только короне.