Колумб

Дули восточные ветры. Корабли плыли на запад. Вновь колебались магнитные стрелки. Стаями летели птицы. Среди водорослей попалась ветка шиповника со спелыми ягодами. Матросы беспрестанно и жадно глядели вдаль — искали на горизонте землю.

4 октября «Нинья» выстрелила из пушки и выбросила флаг в знак того, что увидела землю. Это был вечерний туман, сгустившийся над морем.

Тогда Колумб объявил, что тот, кто ещё подымет ложную тревогу, навсегда лишится королевской награды. И люди продолжали искать землю, но, увидев её, молчали, потому что уже не верили, что есть земля, и знали, что это всего лишь мираж, который скоро рассеется.

— Это и есть бродячие острова, — говорил Валехо. — Разве может человеческий корабль гоняться за ними!

Родриго де‑Триана валялся на баке, смеялся над ищущими землю, пел:

Потонуть иль утопиться,

Погрузиться нам на дно,

Может статься, суждено.

Золотые черепицы

Променяю на вино.

Не хочу водой упиться…

— Дурак, — сказал толстый Хуанито. — Кому нужны сейчас твои черепицы? Мы будем плыть, плыть, пока кончится питьё и еда, и если до тех пор мы не утонем, так умрём медленной голодной смертью.

— Вот ещё, — ответил Родриго. — Сперва мы зажарим тебя на вертеле. Жирненький ты, как свинка! — И захохотал.

А Хуанито сказал укоризненно:

— А ты вор, тюремная птица, тебя ещё повесят до тех пор.

Всё чаще из пустого слова вспыхивала ссора, и капитан Кóса входил журавлиным шагом в помещение матросов и грозил, как только достигнут земли, всех их упрятать за решётку.

Пинсон переправился на «Санта — Мари», заперся с Колумбом в его каюте и сказал:

— Поверни корабли на юго–запад. Долго ли нам плыть по твоему западному пути?

— Земля находится по прямой линии на запад, — ответил Колумб.

— Чипанго на юго–западе, — с ненавистью сказал Пинсон.

— Мартин — Алонсо, ты пустился в плаванье, чтобы добыть золото. Я отправился в путь за подвигом и открытиями. Мои мысли чище твоих, и я вижу яснее.

— Твои мысли! — ядовито сказал Пинсон. — Твои мысли и днём и ночью лишь о наживе.

— Я адмирал, и я не намерен менять курс.

— Адмирал? — уже не сдерживаясь, закричал Пинсон. — Кто тебя сделал адмиралом? Я добыл тебе корабли! Я соблазнил людей золотыми черепицами, и ради этих черепиц они пошли за мной! Без меня ты доныне сидел бы в Палосе. Я дал тебе пятьсот тысяч мараведисов под залог золота Чипанго. Чипанго на юго–западе. Отдай мои деньги или перемени курс. На западе нет земли… Может быть, земли вообще нет… — вдруг прервал он себя и в ужасе посмотрел на Колумба, — но птицы летят к юго–западу.

— Ты болен, Мартин — Алонсо, — устало и печально сказал Колумб.

— А вот увидим, кто кого переживёт! — с ненавистью ответил Пинсон и ушёл.

Колумб долго сидел неподвижно и думал. На кораблях не было дисциплины. Пинсон был сильнее и опытнее, люди верили ему и пошли за ним. Птицы летели к юго–западу.

Колумб переменил курс и направил свой путь вслед за птицами.

Глава шестая О том, как их терпение иссякло

Уже ни на какое дело не хватало терпения, и всякая работа валилась из рук, потому что люди не видели приближения цели, к которой стремились, и плаванье казалось бессмысленным.

Корабли износились, и кое–где расходились швы, и надо было законопатить их, а этого нельзя было сделать в открытом море. Вода в бочках начинала протухать, а бочонки с вином рассохлись и дали течь. Но восточный ветер подгонял усталые корабли, и они плыли вперёд, всё вперёд, среди водорослей, крабов и птиц.

Во множестве появились попугаи. Они летели густыми пёстрыми стаями и отвратительно кричали.

— Хотел бы я знать, откуда их столько, — сказал Родриго де‑Триана. — С какой земли они прилетают?

— Захотел настоящей земли в этом заколдованном море! — мрачно ответил Валехо. — Это попугаи с острова–призрака Брандан, с бродячего острова Бразиль, с невидимого острова Антилия.

Пришёл лоцман, сел, опустив руки, сказал:

— Наши корабли так слабы, так повреждены, что едва ли смогут пройти обратно даже тот путь, который проделали. А что будет, если мы станем всё ещё заходить вперёд и беспрестанно увеличивать ужасное расстояние, отделяющее нас от земли? Как мы сможем возвратиться на родину, когда нет порта, где бы можно было пополнить припасы и починить суда?

Никто ему не ответил; каждый и сам уж не раз передумал эти тяжёлые мысли.

— Кто станет нас порицать, если мы повернём корабли назад? — вдруг сказал мрачный высокий матрос. — Никто! Напротив, нас будут хвалить, что мы, имея мужество взяться за подобное предприятие, сумели и сохранить себя.

— Сохранила себя крыса, только хвост мышеловкой отщёлкнуло, — сказал Родриго и невесело засмеялся. — Вернёмся домой опозоренные. Раз взялись, надо исполнить свой долг.

— Не вполне ли мы исполнили свой долг? — возразил лоцман. — Мы зашли в океан гораздо дальше, чем когда–нибудь осмеливался человек. Углубились в отдалённые моря, где не пронёсся ещё ни один парус…

— Долго ли нам отыскивать воображаемую землю? — крикнул Хуанито.

— Пока не умрём, — ответил Родриго де‑Триана.

— Я не хочу умирать! — закричал Хуанито и, всплеснув руками, повалился лицом на палубу.