Колумб Земли Колумба

— Дурак! — рассердилась Тийа и ушла.

Капитан счастливо захихикал и снова опрокинулся на спину. Он смотрел в небо и чувствовал себя прекрасно. Из этого блаженного состояния его вывел громкий крик пионеров:

— Эй, капитан, смотри, что творит твоя коза! Эй! Эй!

Нети стояла на задних ногах и, опершись о деревцо, обгладывала ветки.

— Будешь ты вести себя, бя-бя-бя!.. — Капитан вскочил с притворной услужливостью и погнал козу, бросая в нее куски дерна.

Бородатая так мчалась по кругу, что едва не выворотила деревцо из земли.

Когда почти обессилевший капитан оставил козу в покое и присматривал себе новое место, где бы можно было улечься, он, к своему изумлению, увидел, что девочка вновь подошла к нему. На лицо капитана вернулась широкая улыбка. Но Тийа была серьезна и грустна.

— Аннус, — сказала она, впервые назвав его по имени, — ты же сам видишь… От деревьев так ничего не останется.

— Но… — он тоже принял серьезный вид, — а что я могу поделать?

— Уведи козу из парка!

— Хорошо тебе говорить. А ты попробуй объяснить моей матери!

— Разве твоя мать?..

— Конечно! — соврал капитан не моргнув глазом. — Она говорит, что тут хорошая, сочная трава, и пусть коза пасется в парке на привязи.

Оба некоторое время молчали. Лицо Тийи было таким озабоченным, что капитан на мгновение заколебался.

— Послушай, Тийа, — утешал он ее, — у меня появилась идея: козу можно привязать к колу! — И он тут же осуществил это, но коза все равно доставала до деревьев и то и дело обматывала веревку вокруг стволов и подпорных шестов.

Как только пионеры ушли из парка, капитан отвязал козу и, насвистывая, отправился домой. После долгого периода недовольства собой он был полностью удовлетворен прошедшим днем.

Вечером, когда капитан, готовясь к переэкзаменовке, мучился в задней комнате над исправлением сделанных в диктанте ошибок, в кухонную дверь постучали. Сам стук не вызвал у капитана интереса, но голос, произнесший: «Добрый вечер!», заставил капитана вздрогнуть и прислушаться.

— Очень прошу извинить меня, что беспокою вас, но я пришла по одному ужасно важному делу… — послышалось из кухни.

У капитана запылали уши. Это был голос Тийи Тийдус.

— Наш отряд приводит в порядок молодой парк, который находится в конце улицы Пикапыллу.

— Ах, значит, вы занимаетесь этим? — В вопросе мамы звучало одобрение, смешанное с удивлением. — Гляди какие молодцы… Да, идут тут разговоры, что парк стали приводить в порядок. А то было бросили его, прямо стыдно… И вы, значит, сами так все и делаете?..

По спине капитана Раазуке поползли мурашки.

— У нас к вам очень большая просьба… — продолжала Тийа Тийдус.

— Та-ак, прямо сразу и просьба?.. Ну, слушаю тебя…

— Ваша коза пасется в парке на привязи…

— Наша коза в парке на привязи?

Мурашки уже не ползали, а бегали по спине капитана. Он осторожно оглянулся. Отец, лежа на кровати, опустил газету и хмуро прислушивался к разговору в кухне. Аннус ссутулился над столом, но тут мать распахнула дверь и позвала сына.

Лицо у Тийи было несколько смущенное и встревоженное. Она почувствовала: тут что-то не так, но изменить что-либо было уже поздно. Тийа смотрела на капитана сочувственно, а он уставился в пол.

— Послушай, Аннус, что это мне говорят? — принялась допрашивать мать. — Ты пасешь нашу козу в парке? Портишь молодые деревца?

Капитан смотрел в пол и молчал.

— Отвечай, когда тебя спрашивают! Есть у тебя язык? — требовала мать.

В дверях появился отец, большой, угловатый, с сердитыми кустистыми бровями.

— Что? О чем эта девочка говорит? — спросил он в свою очередь. Теперь уже Тийа смотрела в пол и молчала. — Ну? Правда то, что девочка говорила?

— Да уж наверное, если она пришла сюда! — вздохнула мать.

И Аннус и Тийа виновато молчали.

— Поди-ка сюда, парень! — скомандовал отец и расстегнул пряжку ремня. — Поди сюда! — повторил он и сложил ремень вдвое.

Капитан покраснел словно маков цвет и подошел на полшага…

Крепко выпоров сына, Раазуке-старший молча ушел в заднюю комнату, а капитан молнией вылетел во двор мимо застывшей на месте Тийи. С дрожью в голосе Тийа пожелала всего доброго огорченно ссутулившейся матери Аннуса и с мокрыми глазами заспешила прочь.

Наказание капитана потрясло Тийю едва ли не больше, чем самого виновника. Она отдала бы что угодно, лишь бы не было всего, что случилось. Но уже ничего нельзя было исправить.

Сойдя с крыльца, девочка остановилась и внимательно прислушалась. Над головой безмолвно сверкали бесчисленные звезды. На темном фоне неба вырисовывался угольно-черный силуэт крыши сарая. Из сарая доносились приглушенные рыдания.

Девочка тихонько подошла к открытой двери сарая.

— Капитан Раазуке!.. Аннус!..

Ответа не последовало. Ее глаза уже привыкли к темноте, и возле поленницы она различила фигуру мальчика. Она вошла в сарай и тронула капитана за рукав.

— Аннус, — шепнула она, — ты очень на меня сердишься?

Мальчик немного попыхтел, потом сказал храбрясь:

— Нет. — Помолчал и тихо добавил: — Мне и раньше влетало, только никто…

— Не бойся, я никому не расскажу! — шепнула она. Капитан молчал, кажется, он что-то обдумывал. Тийа отпустила рукав капитана и сказала: